Пророчество о пчелах

– Это условие не подлежит обсуждению. Поклянись не читать его и не давать читать кому-то еще – и ты получишь поддержку нашего ордена. Решение за тобой.

– Я поеду с ним, – подает голос Клотильда.

– В таком случае, Клотильда, я потребую такой же клятвы и от тебя.

– Это сродни пытке, все равно что дразнить страдающего жаждой стаканом воды и не давать ему пить, – возражает она.

– Это временное ограничение, – немного отступает Тибо Годен. – Жажда будет утолена, просто позднее.

Немного поколебавшись и переглянувшись, Эврар и Клотильда согласно кивают.

– Клянусь передать пророчество командору парижских тамплиеров, не попытавшись его прочесть, – говорит Эврар, опустившись на колени.

– Я тоже клянусь, – говорит Клотильда и делает то же самое.

Тибо Годен пишет письмо, ставит дату и подпись и сворачивает пергамент в свиток. Потом зажигает свечу, капает на пергамент воском и прикладывает свое кольцо к расплавленной красной массе. Теперь свиток запечатан его гербом.

– Это поручение, которое ты должен отвезти в Париж.

Он пишет второе письмо, подписывает его, но не запечатывает.

– А это – пропуск, с его помощью ты получишь содействие всех тамплиеров, с которыми встретишься в пути.

Великий магистр обнимает юного тамплиера, серьезно смотрит ему в глаза и говорит:

– В твоих руках будущее мира, брат.

Он поворачивается к владельцу «Посейдона» и дает ему кошелек.

– Переправь их во Францию, в Марсель! Я пошлю туда почтового голубя, чтобы тебе заплатили еще раз, если они доберутся до места назначения целыми и невредимыми.

Владелец кивает, взвешивая на ладони туго набитый кошелек.

– Как имя парижского командора, к которому я должен обратиться? – спрашивает Эврар.

– Жак де Моле.

Еще раз обнявшись с друзьями, Клотильда и Эврар поднимаются на борт «Посейдона».

77. Мнемы. Второе рассеяние

Со вторым рассеянием в еврейской диаспоре появились ученые. Они черпали знания у греческих предшественников: математика Фалеса Милетского, философа Пифагора, астронома Гераклита, эскулапа Гиппократа. Те не были евреями, тем не менее писцы во всех еврейских общинах переписывали, комментировали, сохраняли их сочинения в своих библиотеках и неустанно их распространяли.

В египетской Александрии философ Филон, еврей, писавший по-гречески, называл Бога изобретателем, «великим архитектором вселенной». По его убеждению, лучшей политической системой была греческая демократия. Он участвовал в распространении в еврейских общинах греческих научных трактатов.

В Северной Африке развивалась трехкомпонентная медицина: анатомия, фармацевтика, хирургия. Сочинения Гиппократа, Аристотеля, Диоскорида и Галена просвещали еврейских медиков, так называемых «умманим». Во многом те были новаторами: например, мыли перед операциями руки, внедряли гигиену (ритуальные омовения), диетарные требования (запрет смешивать ряд продуктов во избежание проблем с пищеварением) и психологическую помощь (лечение словом – «дабер» на иврите). В своей фармакопее они применяли мандрагору как болеутоляющее, финиковую пасту против язвы желудка. Они накладывали швы, делали кесарево сечение, проводили ампутации.

Путешествуя, они распространяли свои знания.

78

– Можете быть свободны, – говорит усатый полицейский, отдавая Александру, Рене и Мелиссе их паспорта.

– А как же нападение, которому мы подверглись? – напоминает ему Александр.

– В этой стране нападающие – вы.

Только спокойствие! Ни к чему его озлоблять.

– Можно забрать мечи? – спрашивает Рене.

– Для нас эти штуковины с крестами не представляют никакой ценности. Улетайте во Францию первым же рейсом и никогда сюда не возвращайтесь, понятно?