Прощание славянки

Командование фронта и армии не сумело организовать подготовку и занятие оборонительных рубежей в глубине.

В результате Горлицкого прорыва были сведены на нет успехи русских войск в кампании 1914 и в Карпатской операции, возникла угроза оставления Польши.

Во многом был виноват и Верховный главнокомандующий, который просто-напросто не знал, что делать.

Да и не до фронтов ему было.

С первого же дня своего пребывания на посту Верховного главнокомандующего он был занят бесконечными интригами против военного министра Сухомлинова.

Давно известна порочная практика многих полководцев объяснять свои поражения не собственным бессилием, а «изменой».

Не стал исключением из этого правила и великий князь Николай Николаевич, который и занялся разоблачением этой самой измены уже после первых поражений весны 1915 года.

В качестве жерты был выбран полковник С. Н. Мясоедов, до войны служивший старшим жандармским офицером на пограничной станции Вержблово.

Он исправно нес службу, ловил революционеров и умел угодить важным лицам, часто проезжавшим станцию. Его обласкал и одарил Николай II, другой император Вильгельм II, приглашал русского полковника в охотничье имение, находившееся поблизости у русской границы, и даже подарил свой портрет с автографом.

Потомственный дворянин Мясоедов, помимо несравненных качеств царедворца имел еще удивительную страсть к наживе не очень респектабельными путями. Особое предпочтение он отдавал контрабанде.

Успехам Мясоедова на этом поприще позавидовали чины соперничающего ведомства — охранки.

Они попытались подсидеть жандармского полковника, подсунув в партию контрабанды оружие и листовки.

Предупрежденные пограничники задержали контрабандистов, их предали суду, надеясь взвалить вину на Мясоедова. Он, однако, явился в суд свидетелем и разоблачил провокаторов.

Вышел изрядный скандал, запачкавший охранку и жандармерию. Подсудимых оправдали, а Мясоедова за неуместную правдивость выгнали со службы.

Охранка затаила на него страшную злобу, ибо Мясоедов нарушил, как говорил глава департамента полиции Белецкий С. И. железное правило.

«Розыскные офицеры, — гласило оно, — в смысле выдачи сотрудников были воспитаны в том, что эта тайна должна умереть вместе с ними, они не могли ее открыть. Они были наказаны примером» — судьбой Мясоедова.

Несмотря на заступничество высоких лиц, в том числе «вдовствующей императрицы» — матери Николая II, Мясоедов остался не у дел.

Он безуспешно пытался заняться коммерцией, связавшись с группой дельцов с немецкими фамилиями. Тут отставному полковнику повезло: его жена познакомилась с супругой Сухомлинова, а затем военному министру представили эксжандарма.

Легкомысленные жизнелюбы, они понравились друг другу, и осенью 1911 года Сухомлинов добился у царя разрешения взять Мясоедова на службу.

Полковник был восстановлен в корпусе жандармов, и министр поручил ему учредить нечто вроде личной контрразведки в армии.

Не прошло и полгода, как над Мясоедовым снова разразилась гроза. «Генерал Отлетаев», как звали Сухомлинова, был в очередном отъезде, а в военное министерство пришло письмо от министра внутренних дел. В нем министр сообщал о том, что Мясоедов через несколько фирм был связан с кем-то, замеченным в шпионаже.

Письмо попало в руки помощника Сухомлинова Поливанова, уже тогда метившего на кресло своего шефа.

Он помчался к Гучкову поделиться волнительным известием — есть материал против военного министра, с которым лидер октябристов вел непримиримую борьбу.

Вместе с редактором «Вечернего Времени» Б. Сувориным Гучков в апреле 1912 года пустил в русскую печать разоблачительные статьи под броскими заголовками: «Кошмар», «Кто заведует в России военной контрразведкой».

Да, это была сенсация. Шпион во главе организации, созданной для борьбы со шпионами.

3 мая последовало сенсационное заявление Гучкова.

«Циничная беспринципность, — говорилось в нем, — глубокое нравственное безразличие, ветреное легкомыслие, в связи с материальной стесненностью и необходимостью прибегать к нечистоплотным услугам разных проходимцев, и, наконец, женское влияние, которое цепко держало Сухомлинова в рабстве, — все это делало его легкой добычей ловких людей…

Русский военный министр — в руках банды проходимцев и шпионов… Я решил бороться и довести дело до конца».

Решил довести дело до конца и Мясоедов. Мелочиться он не стал и вызвал на дуэль Суворина, однако тот отказался.

Полковник дал ему несколько увесистых пощечин и с тем же предложением отправился к Гучкову, который не мог упустить случай прославиться.

Они стрелялись. Гучков получил царапину и великую славу. Когда он с рукой на перевязи появился в Таврическом дворце, Дума устроила ему бурную овацию.

Мясоедову пришлось уйти в отставку. Он взывал о справедливости, требовал отмести клевету, подал на Гучкова и Суворина в суд.

Дело замяли, в газетах прошли опровержения, а расследования военно-судного управления, военного министерства и министерства внутренних дел доказали, что на Мясоедова возведен поклеп.