Прощание славянки

Германия имеет несравненную наземную армию, но за морями только военные корабли могут заставить относиться к ней с уважением.

Без помощи мощного флота, чья основа должна состоять из линейных кораблей, Германия лишена реальной силы даже против самых маленьких и экзотических стран».

Особенно ощутимым давление германской силы стало в свете расширения программы строительства германского флота.

Как только немцы приняли программу строительства океанского флота, в Лондон сразу же задумались над рациональностью своей «блестящей изоляции» в мире, где тевтонское самоутверждение стало грозить оттеснением Британии с мировых позиций.

Это заставило англичан ощутить то, чего в Англии не ощущали примерно 100 лет, — возникновение угрозы национальной безопасности, национальным интересам страны.

Более того, в Лондоне начали уже откровенно бояться тевтонского всемогущества.

Посетивший Германию Черчилль предостерег от недооценки германской военной мощи.

Он описывал ее как «ужасную машину», марширующую по 35 миль в день.

— Эти солдаты, — говорил он, — оснащены самыми современными видами техники!

И главной причиной того, что Лондон пошел на сближение с Россией явилось создание Германией сверхмощного флота со всеми вытекающими отсюда последствиями, а отнюдь не интересы самой России.

Это, кстати, признавали и сами немцы.

В послевоенных тяжелых размышлениях дипломаты Германии видели главную причину ее поражения в том, что их политика привела к полной непримиримости Запада и, прежде всего, Британии.

«Если сказать по правде, — считал посол Германии в США граф Бернсторф, — мы росли слишком быстро.

Мы должны были как „младшие партнеры“ британской мировой империи набирать силу постепенно, следуя примерно той политике, которой руководствовались Франция и Япония.

Если бы мы шли по их пути, у нас не перегрелись бы моторы нашего индустриального развития. Мы не превзошли бы Англию так быстро, и мы избежали бы смертельной опасности, в которую мы попали, вызвав всеобщую враждебность.

Если бы Германия не бросила вызов Британии на морях, то получила бы помощь в борьбе с Россией.

Другое дело, что в будущем Германии все же пришлось бы выбирать между континентальным колоссом Россией и морским титаном Британией. Германия сделала худшее для себя — оттолкнула обоих, да еще и к взаимному союзу»!

То же самое касалось и Франции. Начались тайные военно-морские переговоры между французским и британским адмиралтействами.

Напряжение во внешней политике росло буквально с каждым днем.

Во главе английской министерства иностранных дел стоял мрачноватый Эдвард Грей, вдовец, недавно похоронивший свою жену.

Никто не знал о его мучениях: он медленно терял зрение.

Грей мобилизовал все свое мужество, читая телеграммы и беседуя с послами.

— Стоять в стороне, — выризил он свое кредо, — означает согласиться на доминирование Германии, подчинение ей Франции и России, изоляцию Великобритании. В конечном счете, Германия завладеет всем континентом. Как она использует это обстоятельство в отношении Англии?

Впрочем, вопрос был чисто риторический. Грей прекрасно знал на него ответ. Поэтому на британских верфях и начали закладывать линейные корабли невиданной доселе мощи — дредноуты.

Однако Берлин очень быстро ответил принятием колоссальной военно-морской программы, которая в условиях резкого обновления технологии грозит низвергнуть владычицу морей с ее трона.

В результате столь решительного отвеа Германии всего через два дня после прихода к власти в 1902 году либерального правительства новый министр иностранных дел Британии сэр Эдвард Грей заявил русскому послу Бенкендорфу, что политика его правительства будет направлена на сближение с Россией.

Через несколько дней в своей первой речи в качестве премьер-министра сэр Генри Кемпбелл-Баннсрман поведал аудитории в Альберт-холле, что его правительство «испытывает в отношении России исключительно теплые чувства».

Еще несколько лет назад такой союз был немыслим.

Да и какой там союз, если королева Виктория называла царя Александра III «варваром, азиатом и тираном», а британская военная мощь противостояла России по всему миру.

Но верно и то, что именно военно-морская программа Германии, впервые за сто лет бросившая вызов британскому морскому преобладанию в мире, создала предпосылки для сближения России с Британией.

Не забудем, что Англия в огромной степени зависела от подвоза товаров из-за морей и ввозила на остров две трети продовольствия.

Английские торговые корабли составляли половину мирового торгового флота.

Понятно, что военно-морской флот Великобритании, крупнейший в мире, был главным орудием ее мировой дипломатии.

Только флот мог защитить Британские острова от вторжения, только флот мог переместить вооруженные силы на континент.

«На британских военных кораблях, — говорил по этому поводу Черчилль, — плавают мощь, величие и сила Британской империи.

На протяжении всей нашей истории жизнеобеспечение и безопасность нашего верного, трудолюбивого и активного населения зависели от военно-морского флота.