Прощание славянки

И все это деллаось только с одной целью: дезориентировать мировое общественное мнение и тем самым устранить препятствия на пути проведения нужной правящим кругам Англии политики.

Эта система вырабатывалась на протяжении веков и в период империализма достигла своего максимального развития.

«Особенно, — отмечал американский генерал А. Веде-мейер, участвовавший в ряде важнейших англо-американских переговоров в годы Второй мировой войны, — выделялось умение англичан использовать фразы и слова, которые имели более одного значения и допускали более чем одно толкование.

Это была постановка с полным оформлением в классическом стиле Макиавелли…

Когда дело шло о государственных интересах, совесть у наших английских партнеров по переговорам становилась эластичной…

Я был свидетелем английского дипломатического искусства в его лучший час, искусства, которое развилось в течение столетий успешных международных интриг и обмана, сочетавшегося с лестью».

Ведущим принципом английской внешней политики в Европе был и остается принцип «баланса сил».

Английские буржуазные политики и историки утверждают, что в основе его лежит стремление Англии не допустить установления гегемонии на европейском континенте какой-либо державы.

На деле же имеется в виду установление английского контроля над европейской политикой путем противопоставления и сталкивания одних европейских государств с другими и тем самым их взаимного ослабления.

Участие Англии в первой мировой войне непосредственно связано с борьбой за выгодный для нее «баланс сил».

Английские правящие круги связывали с войной расчеты на восстановление былой руководящей роли Англии в мировых делах.

Имелось в виду военными средствами восстановить «баланс сил», постепенно нарушенный ростом германской мощи в конце XIX — начале XX века и традиционно обеспечивавший Англии роль арбитра в европейских и мировых делах.

«Мы, — писала в декабре 1914 года газета „Тайме“, — всегда сражались за „баланс сил“.

Мы воюем за него в настоящее время».

И та же самая газета в 1920 году безо всякого стеснения писала о том, что Англия «вела не дон-кихотскую войну из-за Бельгии и Франции, а отчаянно сражалась за свое собственное существование».

Агрессивный характер этого ведущего принципа английской внешней политики признается, хотя и крайне редко, даже некоторыми английскими буржуазными авторами.

Крупный публицист либерального толка Норман Энджел писал в 1923 году, что «баланс сил» в действительности всегда означает стремление создать превосходство сил на нашей стороне.

«Позиция, которую мы занимаем в этом случае, — отмечал он, — означает, что мы просим у других нечто такое, в чем мы страстно отказываем им, если они об этом просят нас.

Мы не терпим существования настолько сильной группы соперничающих с нами государств, сопротивление которой было бы для нас безнадежным, которая обрекла бы нас на постоянно подчиненное положение в дипломатии, а наше свободное передвижение по земному шару могло бы иметь место лишь с ее молчаливого согласия.

В этом весь raison d'etre „баланса сил“.

Но тогда почему же мы требуем от других, чтобы они приняли это положение?

Принцип „баланса сил“ означает в действительности требование превосходства: требование превосходства сил означает акт агрессии».

Понятна, что насквозь пропитанная лицемерием внешняя политика не могла не сказаться на такой по своей сути политике внутренней.

«Мы, — писал по этому поводу известный английский либеральный публицист Норман Энджел, — отказались от относительной свободы и терпимости, от демократии, от уважения человеческой жизни, порядка, которыми мы располагали в довоенные годы, не потому, что сознательно решили, что это плохие вещи.

Мы отказались от этих вещей потому, что они мешали нам „выиграть войну“, а для выигрыша войны нужна была неограниченная власть, „действие“, насилие, безжалостность, — и мы приобрели вкус к этим методам…

Эта огромная переоценка моральных и социальных ценностей была побочным продуктом военной необходимости».

Именно поэтому в самой Англии в годы войны был установлен режим самой настоящей «военной каторги», со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Мы уже видели, как вели себя английские политики после убийства Франца Фердинанда.

Тем не менее, английская историография создала миф о том, как английское правительство делало все возможное для предотвращения мировой войны.

Согласно их теориям, Англия вступила в войну «вынужденно», для того, чтобы отстоять «святость договоров», «международное право», «справедливость», «свободу малых государств» и другие высокоморальные принципы.

Однако этот миф давно уже никого не обманывает.

В Лондоне хотели войны. Поэтому держали себя так, что в Берлине и Вене надеялись на нейтралитет Англии, в то время как в Париже и Петрограде твердо рассчитывали на ее вмешательство.

Подготовленная ходом империалистического развития война началась не без сознательной провокации Великобритании.