Прошедшие войны

До каждого заключенного был доведен план ежедневной добычи породы. Обессиленные заключенные каждое утро с большим трудом тащили на работу большие, грубые, тяжелые корзины. Добыча велась вдоль стены ущелья. Здесь согласно исследованиям геологов проходил богатый золотоносный пласт. Этот пласт в высоту составлял более трех метров. Можно было копать вниз, можно было идти вдоль стены, можно было рыть вглубь стены. Только нельзя было подниматься вверх данного пласта. Однако подниматься выше никто не мог и не желал.

В первые дни заключенных на работе сторожили несколько охранников и один-два геолога из вольнорабочих указывали место проходки пласта. Потом начальство поняло, что охранять заключенных за пределами колонии незачем. Утром до бригады доводили план, выдавали корзины и выгоняли в раскрытые настежь ворота. Бежать было некуда. Заключенные мечтали о том, чтобы побыстрее наступил вечер и можно было вернуться в свой вонючий вшивый барак.

Однако два побега состоялись; первая группа беглецов из четырех человек была найдена по весне километрах в двадцати, их тела были обглоданы зверьем, а вторая из двух человек в ту же ночь вернулась. Замерзшие беглецы тщетно кричали, били по воротам, чтобы их впустили. Солдаты охраны специально поднялись на вышку, чтобы поглазеть на них. Был приказ не стрелять и не пускать на территорию. Утром, когда ворота открыли, двое заключенных, скрюченные, на корточках сидели в обнимку у ворот. Несколько солдат, действуя ломами и прикладами винтовок, разбили эти ледяшки и куда-то унесли.

В этом страшном месте земли главное были не жизнь, не смерть, не тем более честь и совесть, здесь главным был план. Он был доведен до начальства, затем до бригадира и наконец до рядового заключенного. В сильнейший мороз, в пургу, в буран ворота ежедневно утром раскрывались, чтобы несчастные, обессиленные и уничтоженные морально люди принесли в колонию золотоносную породу.

Вечером ворота чуть приоткрывались, заключенные по очереди входили в узкую щель. Здесь на входе стояли солдаты и рабочие из вольнонаемных, они проверяли степень наполнения корзины. Если количество принесенной породы не отвечало норме, заключенных до утра сажали в холодный карцер. При этом они лишались вечерней еды. Это было самое тяжелое наказание в первый год работы.

В конце ноября перестали дуть ветры. Солнце еле-еле в полдень выступало на горизонте, как бы дразня людей. Мороз каждый день крепчал. В дырявых бараках под утро, когда угасала печь, становилось холодно до нетерпения. Люди болели, умирали. Заключенные стали как звери, все друг друга ненавидели. Никто ни о чем не заботился, каждый думал только о себе. Однако Бушман иногда во время завтрака или ужина встречал Цанка и давал щепотку махорки или краюху хлеба. Один раз он повел Цанка к себе в каморку, напоил настоящим чаем, обогрел и самое главное дал ему большой кусок материи от палатки. Этой материей Цанка укрывался по ночам, она его спасала от мороза. Однако через несколько дней материал исчез, и Цанка обнаружил его у главного блатного по кличке Пузатый. Самое почетное место в бараке было около печи, с одной стороны от нее размещался бригадир барака, человек, назначенный начальством, а с другой стороны лежал Пузатый со своей сукой, укрывшись неизвестно откуда доставшимся одеялом и сверху накинутой палаточной материей.

К этому времени Цанка уже акклиматизировался, его отчаянность и безысходность ушли вместе с розовыми мыслями о доме. Ему казалось, что жизнь только такая, какая есть вокруг. Он уже не представлял другой жизни. Цанка ждал только одного — когда наступит лето, когда станет тепло и сыто. Он был уверен, что если переживет эту зиму, то летом его освободят, их всех освободят, он знал, что высшие начальники не знают об этом беззаконии и безобразии. К лету все выяснится, и они будут все освобождены, и их кровопийцы будут наказаны. Теперь Цанка как мог, как и все по мере своих сил днем работал, вечером с трудом доползал до лежака и забывался в беспамятном сне. Пользуясь своей еще имеющейся силой и молодостью, Цанка стал потихоньку хитрить, наглеть. Он уже полностью ориентировался в ситуации.

Зная, что вокруг Пузатого лежат его блатные и они не дадут того в обиду, Цанка не стал лезть открыто на рожон. Он знал, что могут точно задушить или в любой момент прирезать. Он стал выжидать, одновременно взглядом и некоторыми действиями провоцируя блатного на открытый конфликт. Однако все произошло иначе.

Однажды вечером, когда Бушман принес Цанку в столовую немного махорки, их окружили блатные.

— Ты что это, жид поганый, связался с этим чернозадым? — пристали они к физику, — давай сюда, — и Пузатый нахальным образом вырвал у него пакет с махоркой.