Простая речь о мудреных вещах

Положим, это относится у нас собственно к царству растений, животных, но вы ведь обобщаете свои замечания, говоря, что в мире человеческом господствуют те же отысканные вами законы борьбы, в чем помогает вам отчасти и Бокль.

Если образ борьбы совершенствуется между животными, скажут шутники, то кольми паче она должна утончаться и облагораживаться между людьми, что, впрочем, происходит и в самом деле. Шулеры и жулики явятся прогрессистами и настоящими деятелями человечества. Отсюда неумолимой логике легко оправдать все преступления требованиями победы и следствиями борьбы за жизнь.

Странно, что наши родные адвокаты не воспользуются до сих пор таким сильным аргументом. Но они уже на пути! А в конце концов недалеко дойти до таких положений, что по последнему слову науки не только собственность есть кража, но что добродетель вообще есть уклонение от общих мировых законов, а порок есть достоинство, что любовь есть безумие, а ненависть и злоба высшее проявление ума или воли!

Это шутки, но и без шуток из системы, подобной системе Дарвиновой, навеки, негодяи, люди злонамеренные, могут выводить следствия, в высшей степени вредные для общества.

* * *

Чтобы пояснить для читателей наши суждения о системе Дарвиновой, и представить ее подлинными словами автора, мы сообщим теперь несколько выписок из его сочинения, относящихся к главным положениям, нами выше разобранным. Читатели увидят, что мы не приписывали Дарвину ни единой мысли, ни единого выражения, без достаточного основания.

1. О состоянии первоначального человека

Древние родоначальники человека были без всякого сомнения покрыты волосами, и оба пола имели бороды; их уши были заострены и неподвижны, а тело снабжено хвостом с принадлежащими к нему мышцами; их конечности и туловище были приводимы в движение многими мышцами, которые появляются лишь случайно у теперешнего человека, но составляют нормальное явление у четвероруких. Главная артерия и нерв плеча проходили через надмыщелковое отверстие. В этот, или еще более ранний период кишки образовывали еще больший слепой мешок, coecum, чем существующий теперь у человека. Нога, судя по форме большого пальца у зародыша, была в это время хватательным орудием; наши предки были, без всякого сомнения, древесными животными, и населяли какую-нибудь теплую лесистую страну. Самцы имели большие клыки, которые служили им грозным оружием[142].

Человек не имеет достаточного права учреждать особый отряд для помещения в нем самого себя[143], но он, быть может, имеет право на место в особом подотряде или семействе[144]. Профессор Гексли в своем последнем сочинении делит приматов на три подотряда, именно, anthrpidae, в котором стоит один человек; simiadae, заключающем обезьян всех видов; и lemuridae, в котором соединены различные роды лемуров. Насколько вопрос касается различий в некоторых важных чертах строений, человек может с полной справедливостью требовать себе места в особом подотряде; – это место окажется даже слишком низким

[145], если главное внимание будет обращено на умственные способности человека. Но с генеалогической точки зрения приходится сознаться, что и это место слишком высоко[146], и что человек должен был бы составлять лишь особое семейство, а может быть даже только подсемейство[147].

Что касается до форм тела или силы, то мы не знаем, произошел ли человек от какого-нибудь сравнительно малого вида обезьян, вроде шимпанзе, или от такого мощного, как горилла; поэтому и не можем сказать, стал ли человек больше и сильнее, или, наоборот, меньше, слабее своих прародителей. При этом нужно, однако, иметь в виду, что животное, обладающее большим ростом, силой и дикостью, и способное, подобно горилле, защищаться от всех врагов, едва ли, хотя и это и не есть необходимость, – сделается общественным; это же обстоятельство всего более помешало бы развитию у человека его высших духовных способностей, как, напр., симпатии и любви к ближним. Поэтому для человека было бы бесконечно выгоднее произойти от какой-нибудь сравнительно слабой формы[148]

.

Если же допустить, что прародители человека были гораздо более беспомощны и беззащитны, чем существующие теперь дикие, то и тогда они не подвергались особенной опасности, в случае если бы жили в каком-нибудь теплом материке или на большом острове[149], вроде Австралии, или Новой Гвинеи, или Борнео (последний остров населен теперь рангами). На пространстве, равняющемся поверхности одного из этих островов, соревнования между племенами было достаточно (!?), чтобы поднять, при благоприятных условиях, человека до его настоящего высокого положения в ряду органических существ, при посредстве начала переживания наиболее приспособленных индивидуумов вместе с унаследованным действием привычки[150].

Едва ли можно сомневаться, что человек произошел от обезьян Старого света, и что с геологической точки зрения он должен быть отнесен к отделу узконосых[151].