Пруд гиппопотамов

– Святые Небеса! Конечно же, мне известно ваше имя. – Я не солгала. Эмерсон неоднократно рассказывал о нём. В своё время Риччетти был самым известным торговцем древностями в Египте.

– Вы оказываете мне слишком большую честь, Ситт. Я так давно ждал этого момента!

– Ерунда, – прервал Эмерсон. – Что вы здесь делаете? Мне говорили, что вы оставили свою деятельность.

– Так и есть. Я живу в академическом уединении, наслаждаясь скромными плодами моих трудов – цветами и фонтанами, книгами, учёбой, другими безобидными...

– Ха! – фыркнул Эмерсон. – Ваши привычки не всегда были такими безобидными, Риччетти. Перейдём к сути дела. Чего вы хотите?

– Оказать вам услугу. Только уважение, которое я испытываю к такому выдающемуся человеку, могло вырвать меня из моего тихого обиталища, где звенят фонтаны и плывёт аромат роз... – Он умолк и поднял длинную бледную руку, сверкавшую драгоценными камнями. – Так вот, мой друг, удержитесь от проявлений вашего пресловутого характера, это плохо отражается на здоровье. Да и по сукам бродят слухи, которые могут повлиять на ваше здоровье не в меньшей степени. Посетил ли вчера вечером вас некий гость?

Прилив гнева исчез с лица Эмерсона, оставив застывшую маску, непроницаемую, как гранит.

– Вам это и так известно, иначе вы бы не спрашивали.

– Не могли бы вы рассказать мне, что произошло на этой встрече?

– Нет. А не могли бы вы сказать мне, почему набрались наглости спрашивать об этом? Вы знаете этого типа?

– Он пользовался широкой известностью в определённых кругах.

– В тех самых кругах, где когда-то вы достигли столь выдающихся успехов?

– Любые мои связи разорваны давным-давно. Но до меня по-прежнему... доходят слухи… о тех или иных событиях.

Никто из них не обращал на меня ни малейшего внимания. Не отводя глаз, они быстро обменивались вопросами и ответами, как фехтовальщики, наносящие и отражающие удары. Я заподозрила, что они не впервые сталкиваются друг с другом, и что Эмерсону известно: он должен играть по правилам своего противника, если надеется получить какие-либо сведения.

Однако мой муж не отличается терпением. Его следующий вопрос: «О каких событиях?» – был слишком глуп; в ответ последовали лишь слабая улыбка и пожимание плечами.

Эмерсон попробовал ещё раз.

– Он назвал себя Салехом. Как его настоящее имя?

– Леопольд Абдулла Шелмадин. Его отец был англичанином. Работал клерком в Министерстве внутренних дел.

Эмерсон умолк. Он не ожидал такого прямого ответа. Прежде чем он успел отреагировать, Риччетти продолжил:

– Вы можете получить его адрес в министерстве, но поиск окажется пустой тратой времени. Он не вернулся домой прошлой ночью, и его не видели с тех пор, как он вошёл в отель.

– Боже мой, Эмерсон! – воскликнула я. – Разве это не подтверждение...

Эмерсон повернулся ко мне, испепеляя взглядом:

– Амелия, я прошу, чтобы ты держалась подальше от этого. Разве ты не видишь, что он пытается вырвать у тебя неосторожное высказывание?

– У меня? – негодующе воскликнула я. – Если он знает меня, то должен знать и то, что подобные попытки никогда не увенчаются успехом.

– Это уж точно. – Эмерсон оскалил зубы так, что я посчитала неизмеримо более разумным воздержаться от дальнейших комментариев, хотя бы временно.

– Это уж точно, – повторил Риччетти. – Ваш муж несправедливо относится к нам обоим, миссис Эмерсон. Я дал ему больше сведений, нежели он – мне, и добавлю ещё одно слово дружеского предупреждения, прежде чем уйду. – Он поднял руки; мужчины, сидевшие сзади, вскочили и помогли ему встать. – Будьте начеку, друзья мои. Есть те, кто намерены помешать вам осуществить свои планы, и те, кто намерены помочь вам, если это будет в их силах. Прежде чем действовать, будьте уверены, что сможете отличить одних от других. Всего хорошего, миссис Эмерсон; для меня было честью встретиться с вами. Прощайте, Эмерсон – до тех пор, пока мы не встретимся снова.

Опираясь на слуг, он побрёл к лестнице.

Мы молча смотрели, пока вершина золотого тюрбана не скрылась из виду. Затем Эмерсон подвёл меня к перилам. Должно быть, на борт дахабии, хотя я этого и не заметила, подняли носилки; теперь они медленно двигались по трапу, плотно закрытые серыми шёлковыми шторами. Мускулистые руки носильщиков напрягались, чтобы удержать груз на одном уровне. Эмерсон заговорил только тогда, когда носилки достигли берега и скрылись из виду.

– Должно быть, ему что-то очень сильно требовалось, раз он предпринял все эти усилия. Интересно, получил ли он желаемое?

– Он хотел знать, что случилось с мистером Салехом – вернее, с мистером Шелмадином. – Эмерсон кивнул, и я продолжила: – Не стоило так повелительно принуждать меня к молчанию, милый. Я отлично понимала, на что рассчитывает Риччетти, и никогда бы не выдала ничего важного.

Эмерсон отреагировал коротким смешком. По лестнице загремели ноги, идущие вверх, и он обернулся к своему сыну и наследнику:

– Чёрт возьми, Рамзес, я приказал тебе оставаться в салоне.