Психосексуальное развитие ребенка

указанию «не живи» является провокационное («бессовестное»,

«хулиганское») поведение вне дома. Ребенок как бы специально

«нарывается» на наказание. Известно, что наказание снижает чувство вины, и

такие дети для разрядки внутреннего напряжения бессознательно ищут

ситуации, где они могут быть наказаны. Проще чувствовать себя виноватым

за разбитое окно или нос, нежели испытывать постоянное чувство вины

неизвестно за что. Здесь предельным вариантом является многократное

попадание в тюрьму. Это, кстати, один из ответов на вопрос о том, почему

дети из «приличных» семей становятся уголовниками. Вспомним также

известное чувство вины перед матерью («не забуду мать родную»),

проявляемое подчас рецидивистами, которое, кстати, не распространяется на

жертв их преступлений, что можно было бы ожидать по здравому смыслу.

Как ни парадоксально, но и сверхопекаемые дети, и дети, живущие в

атмосфере безнадзорности, оказываются в одинаковой ситуации, если они

получили эту директиву. Только для первых она звучит как «Не живи своей

жизнью, а живи моей жизнью», а для вторых — «Твоя жизнь мешает моей

жизни».

А как продолжает жить эта директива в душе взрослого человека? Она

может давать о себе знать через ощущение никчемности своего

существования, стремлении постоянно доказывать себе, что «я что-то значу»,

глубинном неверии в то, что «меня можно полюбить», постоянном

подспудном ощущении собственной «плохости», а также в тенденциях к

алкоголизму, наркомании, самоубийству.

Для ребенка прямое восприятие этой директивы слишком тяжело, и он

бессознательно изменяет ее, добавляя частицу «если». Например: «Я имею

право жить, если не буду замечать (или чувствовать) то, о чем меня неявно

просит мама». Но в этом случае, как бы выйдя из-под действия самой

категоричной директивы, ребенок попадает в пространство какой-либо из

остальных директив, носящих более частный характер.

Итак, после «если» можно добавить одну из нижеследущих директив.

Вторая директива — «не будь ребенком».

В быту проявляется в высказываниях типа: «Что ты ведешь себя как

маленький», «Пора стать самостоятельнее», «Ты уже не ребенок, чтобы...», и

т. п. Иными словами, она проявляется в высказываниях, неявно

описывающих состояние «детскости» как плохое, а состояние «взрослости»

как хорошее.

Такая директива чаще достается старшим или единственным детям в семье.

Став взрослыми, такие дети имеют специфические трудности: с одной

стороны — они научились брать на себя ответственность за других, а, с

другой — имеют непонятный для них самих внутренний барьер при общении

с детьми. Например, они заявляют: «Я не знаю, о чем говорить с ребенком»

или испытывают неестественность и напряженность, играя в детские игры

даже с собственными детьми. Им проще учить чему-то ребенка или вовлекать

его в свою взрослую деятельность, чем разделять его интересы и жить одной

с ним жизнью. Поэтому его собственный ребенок получает такую же

директиву и стремится быстрее «взрослеть». Особенно остро такая директива

звучит в неполных семьях, когда ребенок слышит от мамы: «Ты — моя

единственная опора...».

Иногда такие люди научаются очень сильно подавлять свои «детские»

желания. Но ведь эти невинные желания тесно связаны и с нашей

способностью к творчеству, спонтанному самопроявлению. Так что нередко

подавляются одновременно и «запретные» детские желания и творческие

самопроявления и, даже, сама сексуальная жизнь. Ведь самоподавление

подобно бульдозеру — оно не выбирает, что снести, а что оставить.

Поэтому людям, ощущающим в себе действие этой директивы, стоит начать

возрождение Ребенка в себе с удовлетворения тех незаметных, но важных

желаний, которые они так эффективно научились отбрасывать. Начинать

стоит именно с «детских» желаний: красивой ручки, одежды, фруктов,

мороженого.

То чувство вины, которое возникает у этих людей при попытке купить себе

на улице мороженое, как раз и отражает меру присутствия этой директивы в

их сознании.

Третья директива: «не расти».

Третья директива противоположна по смыслу. Она звучит так: «не расти».

Чаще всего она достается младшим и опять же единственным детям в семье.

Поэтому единственные дети оказываются в наиболее невыгодном

положении, так как могут получить сразу несколько директив,

противоположных по смыслу, что затрудняет развитие их личностной

автономии и психологическое отделение от родительской семьи.

В быту эта директива выражается во фразах типа: «Мама тебя никогда не

бросит», что бессознательно ребенок может расшифровать как: «Я не имею