Психотерапия в вопросах и ответах. Путешествие в глубинный мир души

Не никотин, а метафорическое значение сигареты в руках и во рту вызывает успокоение. Пока вы курите, вам кажется, что вы все окончательно решили. Бессознательное понимает: как только вы выпустите сигарету из рук, это чувство пройдет. Уверенность в правильности выбора есть, пока сигарета еще длинная («фаллос» в состоянии эрекции = уверенности). Сгорает сигарета – сгорает и ваше чувство уверенности.

Кроме того, горечь ближе к фильтру напоминает о том, что вы все еще не можете сказать «никогда больше…». И вы снова начинаете сначала, чтобы снова почувствовать, что окончательно все поняли и решили…

Долговременные последствия курения

Если я сегодня брошу курить, то через какой период времени мой уровень дофамина восстановится до нормы некурящего человека и восстановится ли он вообще? Предположим, что прошло несколько лет и я все это время не курил. Случается так, что я выкуриваю одну сигарету. Что произойдет в этом случае? Понизится ли уровень дофамина к уровню, который у меня сейчас (первый день, когда я бросаю после восьми лет курения)?

Будда же предупреждал неоднократно, что единственным способом избавления от страданий (можно смело читать: избавления от зависимостей) является достижение нирваны, то есть полного покоя. Только вот не знаю, измерял ли кто уровень дофамина у людей, достигших просветления.

Уровень дофамина за три месяца восстановится… или нет. Вы же не только курите – вы продолжаете жить в реальности, а это «зависимость». А вдруг от вас уйдет любимая девушка, вам не удастся устроиться на работу или кто-нибудь вас оскорбит? Уровень дофамина немедленно понизится и, конечно, вам захочется курить.

Дело не в дофамине, а в том, что сигарета – ваш привычный способ успокоиться. Это значит, что вам не стоит думать о колебаниях дофамина, но стоит искать другие, более полезные для здоровья, способы расслабиться или успокоиться.

Ваш вопрос вызван модой на дофамин среди ученых. Совсем недавно схожие мысли можно было прочесть относительно серотонина, еще раньше – триптамина, до этого, разумеется, об адреналине. Понятно только одно: все биогенные амины участвуют в формировании эмоциональных реакций, только непонятно, каким именно образом, поэтому спекулировать названиями молекул можно сколько угодно.

Вопрос человеческого поведения никак не разрешим на биохимическом уровне. Для того чтобы достичь полного душевного покоя, нужно избавиться от «Я» (Эго, индивидуальности, самости) и никто, к счастью, не знает, какие именно молекулы формируют индивидуальность.

Чтобы было понятно, о чем идет речь, – цитата из «Вечной философии» Олдоса Хаксли с моими комментариями.

Мы наделены свободной волей и можем связывать свое существование либо исключительно с нашим «я» и его интересами, считая его независимым от Духа и трансцендентной божественной Основы (и в таком случае мы будем либо обреченно бездействовать, либо действовать жестоко), либо исключительно с божественным внутри нас (и в этом случае мы будем святыми), либо, наконец, со своим «я» в одни моменты и в одном контексте и с духовным не-я в другие моменты и в других контекстах (и тогда мы будем простыми людьми, слишком ориентированными на божественное, чтобы заблудиться окончательно, и слишком эгоистичными, чтобы достичь просветления и абсолютного спасения).

Поскольку человеческую жажду можно полностью утолить лишь через постижение Бога в единении (то есть в растворении индивидуальности в Божественном – прим. А. Д.) и поскольку психофизическая составляющая способна на огромное количество переживаний, мы вольны ассоциировать себя с практически безграничным количеством всевозможных объектов – с чревоугодническими наслаждениями, например, или с невоздержанным употреблением спиртного, или с чувственными пороками; с деньгами, властью и славой; с нашей семьей, которую мы рассматриваем как свою собственность или как продолжение и проекцию нас самих; с нашим имуществом, нашими увлечениями, нашими коллекциями; с нашими художественными или научными талантами; с какой-то определенной особенно дорогой нам областью знаний, с каким-то завораживающим «особым предметом»; с нашими профессиями, с нашими политическими партиями, с нашими религиями; с нашими болезнями и недугами; с нашими воспоминаниями об успехах и неудачах; с нашими надеждами, страхами, планами на будущее; и, наконец, с вечной реальностью, внутри которой и посредством которой существует все остальное. И конечно, мы вольны отождествлять себя с несколькими предметами – последовательно или одновременно.