Птенцы велосипеда

– Это я тебя тушу, а то спалишь нам стул.

– Придурок, я тебе задам!

Через несколько минут они собирали с пола осколки разбитого стакана, куски льда и мятные листья, переглядывались и смеялись, как ненормальные.

***

На смену лепесткам акаций пришли комки пуха, теплым снегом усеяли улицы и берега реки. Виола сидела и смотрела, как крупный шипун с воинственно встопорщенными перьями гоняет по водной глади маленького, с желтой тонкой шейкой. В темном плеске под ногами плавали тополиные пушинки и лебединые перья, копошились в ожидании подачки утки. Ноа возилась с палочками у воды, громко рассказывая одну из своих бесконечных сказок слушавшей ее вполуха матери. Сегодня дом снова наполнится песком, а по углам еще неделю будут валяться найденные дочерью камешки, к которым она теряла интерес сразу, как переступала порог квартиры.

Виоле хотелось уехать куда-нибудь на пару-тройку дней, прийти в себя, полюбоваться на бегающих в траве детей. Джакомо сто лет назад купил воздушного змея, которого надо опробовать. Может, и стоит отвезти их хотя бы на один день туда, куда она ездила как-то с коллегами, еще в самом начале жизни в Италии. Где горы отражались в прозрачном озере и росла земляника и было невероятно тихо, лишь вдалеке гремели бубенцами козы.

Она много думала о том, что рассказал ей сын. Ломала голову, как помочь Алессандро Эспозито, на которого теперь обратила внимание, когда в очередной раз забирала Ноа. Опытным глазом отметила хмурую складку бровей, отстраненный взгляд, поднятые, словно стянутые невидимыми веревками, плечи, пирсинг, за который явно дергали не раз, ободранные губы и ногти. Лица Але и его сестры были очень выразительными, с правильными чертами и серыми глазами с длинными темными ресницами. Оттого застарелая печаль этих глаз выглядела еще более острой, даже удивительно, что другие люди не обращали внимания. Алессандро бросил на нее настороженный взгляд и она поспешно отвела свой, а когда вновь обернулась, брат с сестрой уже исчезли.

Давид повеселел – теперь ему было с кем делиться наболевшим, и неподъемный груз упал с души. Сын стал гораздо больше времени проводить с Ноа, дурачился с матерью. Давид с Виолой набили себе здоровые синяки, когда бесились в доме с водяными пистолетами. Виола поскользнулась на плитке, сын попытался ее поддержать, в итоге рухнули на пол вдвоем.

Он сдавал экзамены и поэтому последние полторы недели вырывался только с Фаллани немного погонять на великах и возвращался домой рано. А после того, как вышел с компанией Але, рассказал, что к ним за это время прибился взрослый мужик. Давид уже мельком видел его раньше: мальчишки частенько зависали на одной удобной крыше, которая находилась аккурат напротив окон мужчины. Сначала он ругался и пытался гонять шумную молодежь, а теперь, видимо, сменил тактику и стал приглашать их к себе. Болтал с ними, а главное – пил. Покупал им спиртное гораздо крепче уже привычного пива.

Сегодня Виола задержалась в саду Ноа чтобы поговорить с ее маэстрой – по совместительству и маэстрой Лауры Эспозито. В Европе множество законов, охраняющих частную жизнь, иногда весьма абсурдных. Однако в Италии, как и в Израиле, многое решал человеческий фактор: ради добрых отношений люди порой были готовы на мелкие нарушения. Немаловажную роль сыграло то, что Виолу знали как коллегу, а так же жалость воспитательницы к Лауре – тихой, с реденькими волосиками, в вечно застиранных кофточках. Виоле удалось узнать домашний телефон Эспозито под предлогом того, что она хотела отдать Лауре надаренные отцом вещи, из которых не по возрасту крупная Ноа выросла, не успев надеть.

Виола наивно считала себя готовой к этому разговору. У матери Але оказался высокий голос, сразу представлялась несчастная, запутавшаяся молодуха, родившая ребенка, сама еще будучи ребенком. Женщина, которая вовсе не умеет взаимодействовать с детьми и наверняка терзается из-за этого, да еще учитывая подростковый возраст старшего сына, с которым и зрелые-то родители справляются далеко не всегда… Представлялся человек, нуждающийся в помощи, поддержке. Виола постаралась начать максимально мягко, не выдавая источника информации, и какое-то время ее даже слушали.

—…Алессандро с другими мальчиками собираются в доме взрослого мужчины, пьют алкоголь и…

На том конце провода послышался тонкий смешок, Виола осеклась.

– И что с того?

– В каком смысле? – опешила Виола.

– Ну пьют, и? Ну, хорошо, что не на улице.

Виола словно враз забыла все итальянские слова.

– Но… это же дети!

– Послушайте, – раздраженно выдохнула женщина, – Синьора, у вас, что, своих детей нет?

– Есть, – шепнула Виола.

– Вот и займитесь ими. Или на кружок вышивки запишитесь, если нечего больше делать!

Забыв сказать про вещи для девочки, мешок с которыми уже стоял у дверей, Виола отбросила телефон, словно он впитал в себя этот обманчиво нежный, равнодушный голос.