Птенцы велосипеда

Проснувшись утром, Виола подошла к окну, взглянула на ажурное, совсем кукольное здание напротив и глубоко вдохнула запах цветущих лип и дождя. С этой минуты Италия повернулась к ним улыбчивой стороной. Виола не могла нарадоваться, что отказалась от идеи взять организованный тур. Они с Давидом бродили по выпуклым камешкам старых мостовых, заглядывали в темные закоулки и порой находили там интересные вещи вроде вмурованной в стену средневековой горгульи. Когда наскучила столица моды, они сняли квартирку подальше на севере. Купались в озере, казавшемся ледяным после теплого, как молоко, Средиземного моря. Случайно увидев красивое фото в валяющемся в номере журнале, уехали на поезде далеко, до конечной, где другой маленький городок со всех сторон окружали Альпы. Не раз попадали под летний ливень и жарились на солнце, снова потерявшись в каком-нибудь незнакомом месте. Правда, при наличии новой симки это уже не было катастрофой.

Виола присматривалась к чужому укладу жизни, наблюдала за сыном. Глаза Давида сияли, он с хохотом бегал по траве – не выжженой и колкой, как в Израиле, а изобильной, зеленой и мягкой, словно шелк. Открытые просторы после их тесной маленькой страны казались нереальными, нарисованными, словно декорации в театре. Виола с Давидом приползали в комнату уставшие от переизбытка красоты – куда ни взгляни, найдешь чем полюбоваться: дом-дворец, старинное окошко, озеро, большие деревья, луг или сложенный из камней живописный сарай с блеющими овцами…

В Израиле Давид, как и многие дети, плохо переносил хамсины[3], порой и температура подскакивала, а здесь этой напасти не существовало вовсе. За неделю щеки сына порозовели. Виоле тоже дышалось легко. Люди были приветливы, но держали вежливую дистанцию, и это ее полностью устраивало.

Второй раз они приехали уже с двумя чемоданами. Без документов можно было оставаться в стране три месяца. Послушав местных иммигранток-украинок и проштудировав статьи, Виола неплохо понимала дальнейший процесс. Она искала временную работу, чтобы зацепиться, пока не кончились скудные сбережения. В итоге пришлось позвонить по объявлению с привычной формулировкой. Еще недавно она сама составляла такие… Везде ждало одно и то же – так отчего бы не попробовать жить там, где хотя бы просто красиво?

Массажный салон находился на окраине Милана – здесь было далеко не так ухожено, как в центре, но выбора не оставалось. Снять целую квартиру не хватило бы денег, поэтому жили в импровизированном общежитии – Виола с Давидом, девушка из Польши и двое студентов-индусов. Жить вместе оказалось весело, а культурные различия не отталкивали их друг от друга, а напротив, вызывали любопытство. Сурадж отлично говорил по-английски, а его товарища мог понимать только он сам, хотя тот утверждал, что тоже говорит на английском. Они часто готовили умопомрачительно вкусный рис, к удивлению Виолы добавляя в него корицу, и приглашали соседей угощаться. Полячка Эдита была закрытой, не рассказывала, где работает или учится. Про себя Виола говорила лишь половину правды, но никто и не выпытывал остальное.

Индусы оказались хорошими соседями, хоть порой и шумными. Они строго блюли нравственность, не водили женщин и не пили ни капли алкоголя. Сурадж вздыхал, что отец подобрал ему невесту и скоро нужно будет ехать на смотрины. Он подарил Давиду книжку с пестрыми, рябящими в глазах орнаментами, утверждая, что если глядеть под определенным углом, можно увидеть в них объемные картины. Парень пользовался такими, чтобы расслабить глаза после долгого сидения за компьютером. Давид был в восторге, а Виола, несмотря на попытки Сураджа и Давида объяснить ей принцип, так и не смогла увидеть на картинках ничего, кроме наслаивающихся друг на друга узоров.

К счастью, дети могли учиться, даже если у родителей не имелось документов. Давиду было трудно, но одновременно и хорошо, впервые за долгое время – спокойно. В классе учились и другие иностранцы, некоторые тоже не говорили по-итальянски. Централизованной программы по изучению языка для иммигрантов в Италии не существовало, но Виола нашла бесплатные уроки в государственном центре помощи и дважды в неделю ходила туда с Давидом.

Они вдвоем обошли и объездили весь Милан. Первое время цены путали Виолу, все казалось дешевым, и поэтому деньги тратились быстрее. Как-то раз они сели за стол в маленьком ресторанчике на безлюдной улице недалеко от планетария. Давид проголодался как волк, и Виола заказала ему пиццу, а себе – показавшийся недорогим стейк по-милански. Пицца оказалась огромной, но это уже не удивляло: у каждого пиццайоло свой стандарт, но когда принесли заказанный стейк, Виола с Давидом вытаращили глаза. На деревянной доске красовался исходящий паром полуторакилограммовый кусок мяса. И оказалось, что в меню цена была указана за сто грамм… Непредвиденный расход ощутимо ударил по недельному бюджету. Тихо матерясь, Виола попросила официанта упаковать стейк с собой, но позже сменила гнев на милость. Вкуснейшее мясо и правда стоило своей цены, Давиду с Виолой его хватило на три дня.