Пуговица. Утренний уборщик. Шестая дверь

Через час, после ужасных мук над тарелкой с гречневой кашей, я была уже во дворе. На удивление бабушки я надела папины тренировочные брюки, подвязав их веревкой, а на голову – мамину замысловатую шляпку, напоминающую шлем. Кроме того, на моей руке красовалась отцовская повязка с яркой надписью «ДНД». Сонька тоже вышла в отцовских спортивных брюках, а на свои банты натянула Санину вязаную шапочку.

– Сначала мы будем тренироваться, – сказала я. – Пока Санька сидит за книгами, мы так закалимся, что нас возьмут в летчики первыми! Сегодня сделаем пробежку к реке и с каждым днем будем увеличивать расстояние на одну троллейбусную остановку.

Соня с уважением смотрела на мой «шлем» и не перечила. Как учили в саду, мы построились в шеренгу и на «первый-второй» рассчитались. После того как Соня пискнула: «Расчет окончен!», – я скомандовала: «Направо! Бегом марш!», и тренировка началась.

Мы выбежали на бульвар и мелкой трусцой направились к реке. Бежать было легко: дорога шла под уклон. Люди в проезжающих мимо троллейбусах с удивлением смотрели на нас. «Завтра попрошу бабушку вышить на майке самолет!» – решила я.

В конце пути, уже почти у самой реки, легкость куда-то испарилась. Дышали мы с трудом.

– Стоп! – скомандовала я.

И мы снова (чтобы проверить, никто ли не потерялся в пути) рассчитались на «первый-второй»:

– Первый! – крикнула я.

– Второй! – пискнула Сонька.

– …третий, – произнес кто-то за спиной.

Мы как по команде повернули головы: чуть поодаль стоял незнакомый мальчишка.

– Я тоже хочу играть! – сказал он.

– Мы с незнакомыми не водимся, – строго ответила я, но Сонька уже толкала меня в бок, указывая глазами куда-то вниз: у ног мальчишки лежала… черепаха. Она как раз высунула голову и стала водить ею справа налево, словно обнюхивая траву.

Заметив наш немой восторг, мальчишка преобразился и, деловито подбоченившись, сплюнул себе под ноги. Причем вместе со слюной вылетел и зуб.

– Я его языком всю неделю раскачивал, – пояснил он.

Мы кинулись искать зуб. И как бы невзначай Сонька «наткнулась» на черепаху.

– Я нашла черепаху, – объявила она.

– Это моя черепаха. Я за ней в камыши лазил. Принесу домой и буду дрессировать!

– Подумаешь! А у меня брат – летчик! – не сдалась Сонька.

– А у моего брата вот такенное золотое кольцо, так блестит – закачаешься…

Еще никогда и никто не пользовался такими аргументами, и мы озадаченно сникли.

– А твой брат кто, шпион? – спросила я.

Пришла очередь растеряться мальчишке.

– Только у шпионов много золота и драгоценностей, – пояснила я. – Ну-ка, говори свой адрес!

Сбитый с толку незнакомец заученно назвал свой адрес.

– Смотри, больше никому не говори про своего брата – мы его первые поймаем! – деловито сказала я. – Давай сюда черепаху!

Мальчишка торопливо протянул нам животное и, словно продавец в магазине, смахнул с панциря пыль.

– Эх ты, шпионенок! – презрительно сказала Соня. – А еще с черепахой!

Потом мы вернулись во двор и стали черепаху купать, потом пеленать, потом кормить. Под конец она спрятала голову и ножки в панцирь и ни за что не хотела вылезать. Потом мы гуляли по пустырю и по очереди держали ее за пазухой. Когда наступила пора идти домой, Сонька не обнаружила у себя черепахи – она выскочила из-под майки.

– Знаешь, – сказала задумчиво Сонька, – а ведь это была шпионская черепаха…

Мы вздохнули, представляя, как ехидно улыбается «шпионская черепаха», пробираясь сквозь заросли.

А летчицами мы так и не стали…

* * *

Впрочем, потом мне было не до игр. Ушла бабушка. Так, по крайней мере, мне сказали родители, и я сделала вид, что поверила в их жалкое вранье. Я помнила: вначале бабушку увезла белая машина с красным росчерком на боку. А через несколько дней меня отправили к соседке (о ней я тоже расскажу, но не теперь). Вечером зашла мама и принесла тете Вале кусок белого сатина. Соседка села за швейную машинку и сострочила две полосы – одну длиннее, другую – короче, а после сшила их в форме креста и аккуратно разгладила горячим утюгом. Снова забежала мама, забрала крест, похвалила работу и рассеянно провела рукой по моим волосам.

Утром соседка повела меня гулять. Впервые мы заехали так далеко – в луна-парк на другом конце города, но ни карусель, ни «американские горки» почему-то не обрадовали меня. На обратном пути я смотрела в окно троллейбуса и видела, как снаружи плачет осень…