Пушки острова Наварон

Нойфельд скинул наушники и поднял голову в указанном четником направлении. Затем посмотрел в бинокль, однако и так ничего не разглядел. Зато безошибочно слышался звук – отдаленный, но приближающийся рокот двигателей самолета. Гауптман вернулся к разговору.

– Англичане получают пятерку за пунктуальность, герр генерал. Их самолет на подходе.

– Превосходно, превосходно. Держите меня в курсе.

Сняв один наушник, Нойфельд снова вгляделся на север. Луна скрылась за тучей, и по-прежнему ничего не было видно, однако рев моторов определенно приблизился. Внезапно с плато внизу донеслось три пронзительных свистка, и марширующая фаланга немедленно рассыпалась. Мужчины и женщины неуклюже бросились со взлетно-посадочной полосы в сугробы на восточной стороне плато, однако человек восемьдесят остались – несомненно, согласно предварительной договоренности – и рассредоточились по обеим сторонам полосы.

– В организованности им не откажешь, – не смог скрыть своего восхищения гауптман.

Дрошный по-волчьи оскалился:

– Нам же лучше, так ведь?

– Кажется, этим вечером все из кожи вон лезут, чтобы помочь нам, – согласился Нойфельд.

Меж тем темная гряда облаков уплыла на юг, и плато вновь залило белым лунным светом. Тут же менее чем в километре отчетливо высветился закамуфлированный фюзеляж самолета, снижающегося к концу посадочной полосы. Раздался еще один пронзительный свисток, и выстроившиеся вдоль полосы люди включили фонарики – мера, строго говоря, излишняя при освещенности почти как в ясный день, однако партизаны учитывали, что луна может скрыться за облаками.

– Заходит на посадку, – сообщил Нойфельд в микрофон. – Бомбардировщик «веллингтон».

– Будем уповать на мягкую посадку, – отозвался Циммерман.

– Именно, герр генерал.

И «веллингтон» не обманул их ожиданий, совершив практически безупречную посадку, в особенности с учетом крайне сложных условий. Самолет быстро сбросил скорость и медленно покатил к концу полосы.

– Мягкая посадка, герр генерал, – отчитался Нойфельд, – проходит полосу.

– Почему он не останавливается? – поинтересовался Дрошный.

– На снегу самолет не ускоришь, как на бетонной полосе, – объяснил гауптман. – На взлете будет важен каждый метр.

Пилот «веллингтона», должно быть, придерживался того же мнения. Когда самолету оставалось до конца полосы метров пятьдесят, от выстроившихся на ее обочине сотен партизан отделились две группы. Первая двинулась к уже открытой двери на фюзеляже бомбардировщика, другая направилась к его хвосту. Обе группы достигли самолета как раз в момент его остановки на самом краю полосы, и с десяток человек моментально окружили хвостовую часть и принялись разворачивать «веллингтон» в обратном направлении.

На Дрошного подобная слаженность произвела впечатление:

– Черт, а они не теряют времени даром!

– Попросту не могут себе позволить. Если самолет хоть где-то замрет, сразу же начнет вязнуть в снегу. – Нойфельд поднял бинокль и заговорил в микрофон: – Садятся на борт, герр генерал. Один, два, три… семь, восемь, девять. Всего девять. – Гауптман с облегчением вздохнул. – Мои искренние поздравления, герр генерал. Девять, точно.

Самолет тем временем уже полностью развернули. Пилот включил тормоза, резко увеличил число оборотов двигателей, и затем, всего лишь через двадцать секунд после остановки, «веллингтон» вновь пришел в движение и начал ускоряться по взлетно-посадочной полосе. Не желая рисковать, пилот оторвал машину от земли лишь в самом конце полосы, и она ровно и, по-видимому, даже легко начала подниматься в небо.

– В воздухе, герр генерал! – доложил Нойфельд. – Все в точности согласно плану. – Он прикрыл рукой микрофон, посмотрел вслед удаляющемуся бомбардировщику и улыбнулся Дрошному. – Полагаю, нам стоит пожелать им доброго пути, как считаешь?

Мэллори, стоявший среди сотен партизан вдоль взлетно-посадочной полосы, опустил бинокль.

– Что ж, доброго пути им всем.

– Столько трудов, и все ради того, чтобы отправить пятерых моих людей в отпуск в Италию, – сокрушенно покачал головой полковник Вис.

– Полагаю, отдых им не помешает, – пожал плечами Мэллори.

– Да плевать на них! С нами-то что? – вмешался Рейнольдс. Несмотря на грубость вопроса, на его лице отражался отнюдь не гнев, но полнейшая озадаченность. – В этот чертов самолет должны были сесть мы!

– Ах да. Я передумал.

– Черта с два, так я и поверил, – с горечью отозвался морской пехотинец.

На борту «веллингтона» усатый майор окинул взглядом трех своих товарищей по плену и пятерых партизан, недоуменно покачал головой и повернулся к расположившемуся рядом капитану:

– Чертовщина какая-то, а?

– Так точно, сэр, чертовщина, – откликнулся тот и с любопытством посмотрел на бумаги в руке майора. – Что это у вас такое?

– Да карта и какие-то записи. Когда приземлимся в Италии, я должен отдать их какому-то бородатому типу из флотских. Чудак этот Мэллори, а?

– Так точно, сэр, чудак, – снова согласился капитан.

Мэллори и его отряд, а также Вис и Вланович отделились от толпы и теперь стояли возле командирской палатки.