Пушки острова Наварон

– Конечно нарушение. Но кто выпускает инструкции, тот их и отменяет. Неужели вы полагаете, что я осмелился бы на такое без санкции сверху? Можете удостовериться у адмирала. – Смит жестом показал на телефон.

– Так я и думал, – удовлетворенно улыбнулся Крамер и обернулся к сидящим за столом. – Ну, вы все слышали?

– Тут все же что-то не так, – начал было Каррачола.

– Да уж, поистине что-то не так, – перебил его Крамер.

– Я не сомневаюсь в том, кто такой Смит, – уныло продолжил Каррачола, – он оправдался по всем пунктам. Но тут чудовищная ошибка…

– Которую совершили вы, – оборвал его Смит.

– Пишите, – скомандовал Крамер. – Хартманн!

Хартманн выступил вперед, держа наготове дубинку. Трое мужчин склонились над столом и принялись писать.

Глава 8

Кафе в оружейной почти опустело. Его покинули последние солдаты, которых два сержанта увели на выполнение какого-то экстренного задания. Мэри терялась в догадках – что это могло быть за задание. Она украдкой взглянула на часы, наверняка уже в двадцатый раз, устало провела ладонью по лбу, поднялась и слабо улыбнулась фон Браухичу.

– Извините, капитан. Мне надо идти. Правда надо. Голова раскалывается.

– Очень жаль, дорогая Мария, – с виноватой улыбкой ответил он. – Что же вы раньше не сказали? Вы неважно выглядите. Столь утомительное путешествие с берегов Рейна и еще шнапс…

– Да, я не привыкла к нему, – пожаловалась Мэри. – Ничего, высплюсь – и все пройдет.

– Конечно, конечно. Я провожу вас, дитя мое.

– Нет-нет! – горячо сказала она, но, спохватившись, что слишком бурно отреагировала на столь невинное предложение, еще раз улыбнулась и мягко коснулась его руки. – Все в порядке. Я сама справлюсь.

– Капитан фон Браухич знает, как будет лучше. – Его лицо было серьезным, но дружелюбным, голос звучал властно, но с оттенком юмора. – Я настаиваю. Идемте.

Он уверенно взял ее под руку и вывел из зала.

Так они прошли по коридору в центральную часть замка. По пути им не встретилось ни одного человека. Мэри обратила на это внимание.

– Все силы брошены на поиски тех самых ведьм на помеле, – засмеялся фон Браухич. – Их еще не взяли. Ребята, которых вытащили из кофейной, рыщут сейчас по всем углам. Нынче шпионов можно встретить в самом неожиданном месте.

– Вы так спокойно об этом говорите, – сказала Мэри.

– Я – офицер гестапо. Мне платят за хладнокровие, а не за воспаленное воображение, – резко ответил он и тут же извинился: – Вы, конечно, понимаете, что мое раздражение вызвано не вами. – Он внезапно остановился у окна и посмотрел во двор. – Странно.

– Что странно?

– Да геликоптер, – задумчиво протянул фон Браухич. – Согласно инструкции, геликоптеры верховного командования должны всегда находиться в состоянии полной готовности. А у этого – смотрите – мотор открыт, брезент кое-как накинут. Полной готовностью не пахнет…

– Наверняка геликоптеры, как любые другие машины, время от времени нуждаются в ремонте. – У нее вдруг пересохло горло, и она обрадовалась, что фон Браухич в эту минуту отвлекся, выпустил ее руку и не смог заметить, как быстро забилось ее сердце. – Что тут необычного?

– Необычно то, что вот уже полчаса никого возле него нет. Неслыханно – личный пилот рейхсмаршала удалился, оставив недоделанной свою работу.

– Может быть, он чинит что-нибудь в мастерской? И вообще, вы сегодня смотрели на термометр?

– Да, я, пожалуй, ничем не лучше коменданта замка с его охотой за ведьмами, – грустно ответил фон Браухич. – Перед вами печальный результат профессиональной шизофрении; для такого ясного ума, как ваш, ответ очевиден. Будем иметь это в виду.

– Вы собираетесь сегодня еще эксплуатировать ваш мощный интеллект? – безмятежно спросила Мэри.

– Вон там, – фон Браухич кивнул на резную дверь, – в золотой гостиной. – Он взглянул на часы. – О, уже через двадцать минут! Благодарю за очаровательную компанию, фрейлейн.

– Спасибо, вы были очень любезны. – У нее опять участился пульс. – Но у вас, стало быть, еще встреча?

– Музыкальный вечер. Даже гестапо имеет свои маленькие слабости. Будем слушать песнь соловья. – Он прибавил шагу. – Простите, фрейлейн, я вспомнил, что мне еще нужно подготовить одно-два донесения.

– Сожалею, что отвлекла вас от важных дел, капитан, – с притворной застенчивостью сказала Мэри, думая о том, что же у него сейчас на уме и что он задумал предпринять. Фон Браухич не из тех, кто внезапно вспоминает о неотложных делах; он никогда не забудет то, что для него важнее всего. – Вы очень добры ко мне.

– Счастлив служить. – Он остановился у входа в ее комнату, взял ее руку в свои и улыбнулся. – Спокойной ночи, милая Мария. Вы очаровательны.

– Спокойной ночи, – улыбнулась она в ответ. – И спасибо.

– Мы обязательно должны получше узнать друг друга. – Он открыл дверь, поклонился, поцеловал ей руку, аккуратно затворил дверь и задумчиво потер подбородок. – Гораздо лучше, моя дорогая Мария, – повторил он про себя. – Гораздо.