Пушки острова Наварон

– Они в течение нескольких недель находились под подозрением. Особо секретная и ценная информация утекала через один из отделов, контролируемых кем-то из них; а нам по тому же каналу шла липа. Мы даже не могли выяснить, один или несколько диверсантов этим занимаются, и тем более ничего не могли доказать, не установив их контакты дома и за границей. Тогда и появилась идея этой операции.

– Я хотел бы еще кое-что уточнить, капитан Смит, – сказал Роземейер со слабой улыбкой на губах. – Когда полковник Крамер спросил вас, только ли блокноты вам нужны, вы ответили: «Практически да». Значит, это не совсем все. Может, вы хотите убить двух зайцев? Скажем, пригласить меня в свою компанию?

– Боюсь, огорчу вас, рейхсмаршал Роземейер, – довольно нелюбезно ответил Смит, – но у меня нет ни малейшего желания связывать вас и тащить на своем горбу через Альпы. Я, пожалуй, прихватил бы вас с собой, держа на мушке, но вы, не сомневаюсь, человек чести и верность родине для вас дороже собственной шкуры. А посему, если бы я просто попросил вас следовать с нами под страхом смерти, вы наверняка выбрали бы второе. Так что мы вынуждены откланяться.

– Вам не откажешь ни в галантности, ни в логике. – Роземейер улыбнулся. Улыбка получилась невеселая. – Жаль, что мне способность логически мыслить в этой ситуации изменила.

– Пожалуй, да, – согласился Смит.

– А как же полковник Вильнер? – встрепенулся Крамер. – Шеф разведки фельдмаршала Кессельринга? Он же не…

– Спокойно. Вилли-Вилли не состоит у нас на зарплате. И говорил он чистую правду. Он считает меня своим лучшим двойным агентом, резидентом в Италии. Я в течение двух лет подкармливал его бесполезной, липовой и устаревшей информацией. Просветите его при случае на мой счет, ладно?

– Он тройной агент, понимаете? Это еще страшнее, чем двойной, – пояснил Шаффер.

– А как же Гейдельберг? – не унимался Крамер.

– Два года отдал университету. Благодаря протекции Министерства иностранных дел.

Крамер покачал головой:

– Я все-таки не понимаю…

– Сожалею. Нам пора.

– Смываемся, – подтвердил Шаффер. – Остальное читайте в послевоенных мемуарах агента Шаффера…

Он не успел договорить. Дверь резко распахнулась. На пороге стояла Мэри с маузером на изготовку. Сразу поняв, что происходит, она со вздохом облегчения опустила руку с оружием.

– Заставляешь себя ждать, – сурово сказал Смит. – Мы уже начали нервничать.

– Извините. Никак не могла отвязаться от фон Браухича.

– Нет проблем, милая леди. – Шаффер сделал галантный жест рукой. – Ведь Шаффер был здесь и сумел за всем присмотреть.

– Новенькая, которая сегодня явилась! – прошептал Крамер с озадаченным видом. – Кузина той девушки из…

– Девушка, которая помогала мне дурить Вилли-Вилли. Та самая, которая открыла нам вход в замок.

– Босс, – прервал его Шаффер, – извините, но…

– Да, идем. – Смит улыбнулся Роземейеру. – Вы правы, блокноты не единственное, что мне было нужно. Мне, вообще-то, хотелось взять кое-кого для компании. Но в отличие от вас, рейхсмаршал, эти люди слишком дорожат своей шкурой и совсем не имеют чести. И они не откажутся пойти с нами. – Он ткнул «люгером» в сторону Каррачолы, Томаса и Кристиансена. – Встать! Пойдете с нами.

– С нами? – недоверчиво спросил Шаффер. – В Англию?

– Да, чтобы предстать перед трибуналом за измену. Я не могу взять на себя роль общественного обвинителя… Одному богу известно, сколько сотен и тысяч жизней было погублено из-за них. Не говоря уж о сержанте Хэрроде и Торренс-Смизе. – Он бросил холодный взгляд на Каррачолу. – У меня нет доказательств, но думаю, ты был у них главным. Ты убил Хэррода. И если бы шифровальная книжка оказалась у тебя, ты провалил бы всю нашу сеть в Южной Германии. Тебе не удалось ее заполучить. Тогда ты заколол беднягу Смизи. Ты ушел из пивной следом за мной, а он решил проследить за тобой. Ему не удалось с тобой справиться…

– Давайте бросим оружие! – раздался вдруг сухой и бесстрастный голос.

Никто не слышал, как открылась дверь и вошел фон Браухич с пистолетом в руке. Смит успел повернуться и прицелился, но не решился открыть огонь, боясь задеть Мэри, стоявшую на пути.

Фон Браухич таких сомнений не испытывал. Раздался резкий щелчок, пуля прошила рукав Мэри над локтем, и Смит вскрикнул от боли: руку его залила кровь, а «люгер» вышибло, и он стукнулся о какую-то деревянную поверхность. Мэри не успела обернуться, как фон Браухич одной рукой схватил ее за руку, а другой приставил к ее груди свой пистолет. Она пыталась освободиться, но он еще крепче сжал ей руку. Закричав от боли, Мэри выронила оружие.

Шафферу пришлось бросить свое.