Пушкин путешествует. От Москвы до Эрзерума

«Где тут гражданин Воронцов-Вельяминов?» – раздраженно выкрикнул человек в кожанке. Михаил Павлович и бровью не повел, продолжая невозмутимо читать, а его супруга Евгения, бабушка Надежды, чуть слышно прошептала, что мужа нет дома. Незваные гости перерыли все комнаты и кладовки, обшарили чердак и подвал большого дома и, с грохотом хлопнув дверью, ушли. Той же ночью, переодевшись, Михаил Павлович вместе с женой и двумя малолетними сыновьями сумел сесть на последний поезд, отбывавший в Ригу. Оттуда перебрался в Германию, где работал на шахте. А затем, скопив тяжким трудом немного денег, перевез семью во Францию. Тернист путь русской эмиграции…

– Когда я вижу по телевизору беженцев, из какой бы страны они ни были, всегда представляю семью деда: вот так и они, нищие, бежали из России, потеряв там все. Но зла на свою родину ни мой дед, ни мой отец никогда не держали и только мечтали вернуться домой.

Пока Надежда Георгиевна рассказывала о злоключениях, выпавших на долю ее близких, Гавриил приготовил изысканный ужин. В комнате витали тонкие дразнящие запахи, а на большом овальном столе, сервированном со всеми премудростями французского этикета, уже были расставлены приборы и водружена запотевшая бутылка белого вина.

– Гавриил прекрасно готовит и понимает в этом толк, – Надежда Георгиевна довольно улыбнулась. – У него целая библиотека по кулинарии. Вот сейчас вы попробуете его блюдо – тушеное мясо с… брюквой под грибным соусом. Во Франции вдруг проснулся интерес к самым простым и забытым овощам.

Приготовлено все было отменно, и брюква, которую я пробовала впервые в жизни, напоминала какой-то заморский деликатес. Музы поварского искусства явно покровительствуют Гавриилу Бэру. Ведь и Александр Сергеевич, его великий предок, хоть и любил простую пищу, все-таки слыл гурманом. А французскую кухню жаловал особо. Как знать, не проявилась ли эта наследственная черта через поколения и у его далекого потомка?

Вероятно, лучше всех оценит кулинарные способности Гавриила его будущая супруга. Но пока Гавриил о женитьбе не помышляет. А вот его старший брат Дамиан в сентябре 1998-го женился.

Его избранницей стала симпатичная девушка Александра Фортунат-то. Русская по происхождению, хотя и с итальянской фамилией. Венчание по православному чину состоялось в храме Сергия Радонежского парижского Свято-Сергиевского подворья. А свадьбу отпраздновали в одном из средневековых замков. На семейное торжество собрались все родственники жениха – они же потомки поэта: Михаил Воронцов-Вельяминов, его сестра Ольга Бодело, Анна Тури со своими детьми и внуками. И, конечно же, друзья.

– Да вот, все они здесь на снимке вместе с молодыми, – Надежда протягивает мне свадебную фотографию. – Пожалуйста, если вам интересно, возьмите.

Да лучшего подарка и представить нельзя! На прощание мы все вместе сфотографировались в гостиной на фоне старой картины – живописного эскиза к давней театральной постановке, – сцене дуэли Онегина с Ленским: Гавриил и Стефано расположились в креслах, а мы с Надеждой Бэр стали за ними.

– В доме это был любимый уголок отца. Когда его не стало, я спросила совета у сыновей – не сменить ли нам эту квартиру, где столько воспоминаний? И они в один голос ответили: нет! Признаюсь, другого ответа в душе я и не ожидала… Здесь все – и стены, и вещи – помнят отца: и эти кресла, и книги, и гравюры, и даже этот букет засохших полевых цветов, собранный им когда-то в Михайловском.

Это его дом… Русский дом в Париже. И мой тоже.

…Надежда проводила меня до метро. Этому дню и завершиться было суждено самым неожиданным образом. На станции «Буасьер», где я должна была выходить, совсем пустынной в тот поздний час, по противоположной платформе прохаживался негр-полицейский с огромным ротвейлером на поводке. Черный человек и черная собака удивительно гармонировали между собой и казались неким единым фантастическим существом. Недолго думая я достала фотоаппарат, – какой должен быть кадр! – и вспышка выхватила из полумрака две фигуры: полицейского и собаки. В ту же злополучную секунду меня осенило: нельзя фотографировать полицейских! Да еще во время службы, да к тому же в метро! Я нарушила все правила! Но было поздно: полицейский резко повернулся и сделал мне знак рукой – стоять на месте!

Пришлось повиноваться. Гроза надвигалась – темнокожий страж со своим огромным злобного вида псом шагал прямо ко мне. Он был на редкость черен и некрасив и по всему чувствовалось, что еле-еле сдерживает гнев. Видимо, помимо всех правил, нарушенных мной, я нечаянно вторглась и в тонкую сферу расовых отношений – явно его мужское самолюбие было уязвлено.