Путь к социализму: пройденный и непройденный. От Октябрьской революции к тупику «перестройки»

В результате сложившейся ситуации осенью и зимой 1931/32 года произошел новый отлив крестьян из колхозов. С 1 января по 20 мая 1932 года из колхозов вышло 593 тыс. хозяйств. К осени 1932 года количество хозяйств, состоящих в колхозах, сократилось с 15,5 млн до 14,4 млн. Резко усилился неорганизованный переход сельских жителей в промышленность и строительство[538]. Мрачное пророчество члена троцкистской оппозиции Раковско-го, вопрошавшего в 1930 году — «Неужели может случиться, чтобы наша пролетарская власть издала закон, прикрепляющий крестьянина-бедняка и середняка к колхозу, а нашу красную милицию обязывающий ловить на улицах беглецов и водворять их на место жительства?»[539]

— сбылось. В 1932 году была введена отмененная революцией паспортная система, установившая жесткий административный контроль за движением рабочей силы в городах, а в особенности из села в город.

Тревожные симптомы заставили принять меры к исправлению создавшегося положения. Органы ЦКК-РКИ снижали завышенные суммы натуроплаты за работу МТС, устраняли задержку выплаты денег за сданный Хлеб и другие нарушения финансовых интересов колхозов[540]. Заготовительный план 1932 года, предполагавший получить 29,5 млн т хлеба, несколько раз пересматривался в сторону снижения и в окончательном варианте составил 13,1 млн т.

Для основных зернопроизводящих районов (Украины и Северного Кавказа) квоты по объему заготовок зерна в течение 1932 года неоднократно сокращались. В результате, например, на Украину в итоге пришлась лишь четверть всего сданного государству хлеба, тогда как в 1930 году ее доля составляла 35 %.

Объем хлебозаготовок в республике составил в 1932 году 4,7 млн т, тогда как двумя годами ранее он был чуть ли не вдвое больше — 7,7 млн т[541]. Причина такого сокращения банальна — резко выросшие потери хлеба при сборе урожая, обмолоте и перевозке.

В постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об уборочной кампании 1932 года» отменялись прежние ограничения натуральных выдач по трудодням, вводился определенный порядок авансирования колхозников в ходе уборки[542]

.

В результате темп заготовок в 1932 году в целом был выше прошлогоднего. Но в основных зерновых районах — на Украине, Северном Кавказе, Центральной Черноземной области и Нижне-Волжском крае трудности предыдущего года не только не были преодолены, но и значительно усугубились. Из-за низкой мотивации колхозников к труду в общественном хозяйстве, из-за нехватки семян и фуража для рабочего скота весенний сев был проведен совершенно неудовлетворительно. Урожай оказался крайне низким. Уборочная кампания шла очень медленно — ослабленные низкой заинтересованностью колхозников, оттоком крестьян их колхозов, падежом рабочего скота из-за бескормицы, и головотяпской политикой заготовок, колхозы не справлялись со сбором урожая. Даже к 10 декабря на полях Украины осталось не обмолоченным 10 % хлеба, в т. ч. в Винницкой области — 30 %[543].

Перегибы 1931 года привели к другой крайности — партийные организации многих районов пустили заготовки на самотек. В результате в колхозах, оказавшихся в обстановке крайних продовольственных затруднений, и совершенно экономически не заинтересованных в сдаче хлеба, получили массовое распространение попытки решить для себя продовольственную проблему любыми, в том числе и незаконными путями. Широко распространились хищения хлеба, укрытия его от учета, заведомо неполного обмолота, припрятывания и т. д. Делались попытки заранее раздать хлеб по трудодням, провести его как расходы на общественное питание во время уборочной. Колхозники и колхозы стремились вынести хлеб на рынок, с тем, чтобы использовать высокий уровень рыночных цен, превосходивших не только закупочные, но и более чем вдвое превышавших розничные цены[544]

. По примерным оценкам, оборот колхозных рынков в 1932 году составил 7,5 млрд руб.[545] Разница между заготовительными и базарными ценами принесла колхозникам значительную сумму (за 1929-1931 гг. — около 4 млрд руб.)[546]. Но эту сумму никак нельзя отнести к выигрышу деревни, поскольку она заведомо не компенсировала потери крестьян от сдачи хлеба государству по ценам, далеко не покрывавшим издержки производства.

В ответ на низкий темп хлебозаготовок в наиболее пострадавших от засухи районах были применены репрессии. Выискивали организаторов саботажа хлебозаготовок и отдавали под суд. В районы, неудовлетворительно осуществлявшие заготовку, полностью прекращался завоз каких бы то ни было товаров. Отстающие колхозы заносились на «черную доску», с них досрочно взыскивались кредиты и проводилась чистка их состава[547]. Тем самым еще более подрывалось и без того нелегкое экономическое положение этих хозяйств.