Читаем Путь к сути вещей: Как понять мир с помощью математики полностью

Канеман рассказывает, что тысячи американских студентов прошли тест с мячиком и битой и «результаты выглядят удручающе»[17]. В университетах с наименее строгим отбором абитуриентов ошибок более 80 %. Даже студенты Гарвардского университета, Принстона и Массачусетского технологического института дают неверный ответ в более чем 50 % случаев.

Книга Канемана весьма увлекательна, но я неизбежно прихожу в замешательство, когда он противопоставляет «правильный ответ» «интуитивному ответу», словно возможен только один интуитивный ответ, и он обязательно неверен. Например, он пишет:

«Можно с уверенностью сказать, что интуитивный ответ пришел в голову и тем, кто ответил правильно, но им как-то удалось отвергнуть подсказку интуиции».

Грубо говоря, Канеман считает разумным заключить, что я не имею права существовать. Я, разумеется, полагаю, что это нельзя назвать обоснованной гипотезой.

Но если выйти за пределы не слишком значимого вопроса о моем личном существовании, эта история в первую очередь указывает на глубокий разлом между рекомендациями Канемана и тем, что вошло в плоть и кровь всех математиков. Вам решать, у кого больше авторитета и кто может давать вам советы по устному счету.

Канеман находит удручающим, что 50 % студентов Гарвардского университета, Принстона и Массачусетского технологического института слепо доверяются явно неверной интуиции, и я удручен вместе с ним.

Но ничуть не меньше я удручен другим фактом, который, похоже, кажется Канеману совершенно нормальным: как так получается, что 50 % студентов Гарвардского университета, Принстона и Массачусетского технологического института сумели туда поступить при такой ненадежной интуиции?

Поскольку я учился и преподавал в университетах с очень строгим отбором, я знаю, что у тех, кто сразу видит правильный ответ, есть огромное конкурентное преимущество. Более того, я не понимаю, как остальным удается с ними тягаться. Предполагаю, что они компенсируют это неимоверной зубрежкой, на которую лично я не способен – при одной мысли об этом у меня начинает пухнуть голова.

Канеман советует выявлять ситуации, когда мы должны «воспротивиться» интуиции и подчиниться Системе 2. Очень странный совет от человека, всю жизнь посвятившего изучению нашего отвращения к усилиям, предпочтения мгновенных и инстинктивных ответов, безмерной любви к нашей Системе 1 – и ненависти к Системе 2.

Эта логика дрессировки, механического изучения готовых правил, подчинения роботизированному образу мыслей – это как раз логика школьного образования. Но кому, как не Канеману, знать, что это не работает.

И еще один момент меня смущает. Да, нам стоит остерегаться Системы 1. Но что думать о Системе 2? Лично я перестал ей доверять в седьмом классе, когда осознал, что неспособен выполнить подряд три строчки расчетов и не ошибиться.

Но больше всего смущает в этой истории то, что Канеман рассуждает, как будто наша интуиция намертво закостенела, и у нас нет возможности перенастроить и перепрограммировать ее. Если бы он жил в Древнем Риме, он, несомненно, объяснил бы нам, что невозможно мысленно представить себе результат операции «миллиард минус один», потому что это число превосходит возможности человеческой интуиции.

Система 3

Когда мне нужно принять жизненно важное решение, при этом интуиция подсказывает выбрать вариант A, а разум – вариант B, я говорю себе, что здесь явно что-то клинит и я еще не готов принять решение.

Тогда наступает время обратиться к тому, что я называю Системой 3.

Система 3 – это комплекс техник самонаблюдения и медитации, направленных на установление диалога между интуицией и разумом. Вы приводите ее в действие каждый раз, когда пытаетесь вспомнить сны, облечь в слова мимолетное ощущение, оставившее странный привкус, распутать самые смутные и противоречивые мысли.

Когда в 18 лет я обнаружил, что глупые картинки в моей голове склонны сами собой исправляться, как только я даю себе труд описать и назвать их, когда я привык прислушиваться к диссонансу между интуицией и логикой, я поместил Систему 3 в центр стратегии по пониманию математики. Такой подход окупился сверх всех ожиданий.

Всем нам знакома Система 3, и каждый из нас хотя бы иногда ею пользуется. Чему меня научили математические приключения, так это тому, что Систему 3 можно использовать намеренно и радикально и в результате наши интуитивные способности выходят далеко за предполагаемые пределы человеческого познания.

С годами систематический поиск гармонии между интуицией и логикой стал моим способом понимать мир, окружающих и самого себя.

Перейти на страницу:

Похожие книги

История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных
История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных

Эта книга, по словам самого автора, — «путешествие во времени от вавилонских "шестидесятников" до фракталов и размытой логики». Таких «от… и до…» в «Истории математики» много. От загадочных счетных палочек первобытных людей до первого «калькулятора» — абака. От древневавилонской системы счисления до первых практических карт. От древнегреческих астрономов до живописцев Средневековья. От иллюстрированных средневековых трактатов до «математического» сюрреализма двадцатого века…Но книга рассказывает не только об истории науки. Читатель узнает немало интересного о взлетах и падениях древних цивилизаций, о современной астрономии, об искусстве шифрования и уловках взломщиков кодов, о военной стратегии, навигации и, конечно же, о современном искусстве, непременно включающем в себя компьютерную графику и непостижимые фрактальные узоры.

Ричард Манкевич

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Математика / Научпоп / Образование и наука / Документальное
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Древний Египет
Древний Египет

Прикосновение к тайне, попытка разгадать неизведанное, увидеть и понять то, что не дано другим… Это всегда интересно, это захватывает дух и заставляет учащенно биться сердце. Особенно если тайна касается древнейшей цивилизации, коей и является Древний Египет. Откуда египтяне черпали свои поразительные знания и умения, некоторые из которых даже сейчас остаются недоступными? Как и зачем они строили свои знаменитые пирамиды? Что таит в себе таинственная полуулыбка Большого сфинкса и неужели наш мир обречен на гибель, если его загадка будет разгадана? Действительно ли всех, кто посягнул на тайну пирамиды Тутанхамона, будет преследовать неумолимое «проклятие фараонов»? Об этих и других знаменитых тайнах и загадках древнеегипетской цивилизации, о версиях, предположениях и реальных фактах, читатель узнает из этой книги.

Борис Александрович Тураев , Борис Георгиевич Деревенский , Елена Качур , Мария Павловна Згурская , Энтони Холмс

Культурология / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Детская познавательная и развивающая литература / Словари, справочники / Образование и наука / Словари и Энциклопедии