Путь к сути вещей: Как понять мир с помощью математики

Если бы «Искусство фехтования» было опубликовано сегодня, эта книга стала бы настоящим бестселлером и стояла бы в разделе «Боевые искусства» или «Личностное развитие». Главное, чтобы вторая часть книги соответствовала заданной планке: «как неминуемо победить», если предположить, что противники – «двое мужчин равного роста, равной силы и с равным оружием».

Осторожно, современная интерпретация может полностью заслонить от нас тему. Для Декарта фехтование – это не хобби, которым занимаешься по выходным в клубе, в обществе приличных людей. И точно не метафора интеллектуальной дуэли. Фехтование – это именно что боевое искусство, то есть искусство сражения, и понимать это надо буквально.

В 20 лет Декарт, уверенный в своем теле и методе, вступил на путь, который считается мало способствующим развитию духа: он пошел на военную службу.

Рене Декарт[21]

Рациональный сон

Во времена Декарта умы Европы терзал один грандиозный вопрос: Солнце вращается вокруг Земли или Земля вокруг Солнца?

Нужно реально напрячь воображение, чтобы представить себе, что это на самом деле значит. В сегодняшней реальности никакой научный диспут не занимает умы с такой напряженностью. Да, идет активный спор между людьми, считающими, что Земля плоская, и теми, кто считает, что Земля круглая, но с научной точки зрения вопрос давно закрыт.

Поставив под сомнение традиционный взгляд, ставивший Землю в центр Вселенной, Коперник спровоцировал нечто куда большее, чем научный спор. Он поставил христианский мир перед экзистенциальным вопросом: всегда ли истина соответствует тому, что написано в книгах, или же мы, люди, обладаем способностью открыть ее сами?

В ночь с 10 на 11 ноября 1619 года в гарнизоне в немецком городе Нойбург 23-летний Декарт увидел подряд три сна.

Первый был довольно сложен, и в нем, в частности, была дыня, которую кто-то хотел подарить Декарту. По его мнению, она обозначала «прелести одиночества».

Во втором сне Декарт услышал гром. Он резко проснулся и увидел вокруг себя искры, словно комната была охвачена огнем. Здесь он тоже привел толкование: это «Дух истины» снизошел, чтобы овладеть им.

Третий сон был тем, что называется осознанным сновидением: посреди сна Декарт осознал, что спит, и начал толковать сон, продолжая его видеть.

У него на столе появился словарь. Он обрадовался и сказал себе, что это может быть ему полезно. Но затем его внимание привлекла другая книга, толстый «Сборник поэзии»; он принялся его листать, но тут появился незнакомец и показал ему стихотворный отрывок. Декарт узнал начало стихотворения «О пифагорейском "да" и "нет"» римского поэта Авсония и принялся искать его в сборнике.

Чуть позже Декарт осознал, что незнакомец и книги исчезли. Не просыпаясь, Декарт истолковал словарь как символ науки, а сборник поэзии – как символ философии и мудрости. Суть сна именно в этом: нужно реконструировать науку, вдохновляясь техникой поэтов, которые благодаря «божеству энтузиазма» и «силе воображения» могут обнаруживать «семена мудрости (что находятся в умах всех людей, как огненные искры в камнях) с гораздо большей легкостью и гораздо большим блеском, нежели способен сделать разум в философах»[22].

Так Декарт изобрел рациональность. Проснувшись, он не сомневался, что «Дух истины» пришел «открыть ему сокровища всех наук», рассказав, что истина находится не в книгах, а у нас в голове. Мы способны открыть ее сами, силой нашей мысли.

Для Декарта единственный надежный критерий истины – очевидность. Не первая очевидность, начальное озарение интуиции, которое часто бывает ложным, но очевидность, выстроенная намеренной и систематической работой по прояснению, вербализации и выявлению, предназначенной сделать вещи идеально понятными до прозрачности:

«Все представляемое нами вполне ясно и отчетливо – истинно».

Истинная математика

Под знаком этого откровения пройдет вся его оставшаяся жизнь. В 1621 году Декарт оставил военную карьеру и посвятил себя науке.

Он начинает с арифметики и геометрии, «предметов простейших и легко познаваемых», в этих сферах он получает первые результаты и первую известность.

В математике он видит основу всякого знания, не только в техническом смысле, который с тех пор хорошо нам знаком (с XVII века математический формализм стал частью базового инструментария науки), но также – и прежде всего – в смысле внутреннем и первоначальном, укорененном в самых глубинах человеческой психологии.