Путь к золотому дракону

   -- Отдай розу! -- потребовала я. -- Надеюсь, когда он о нас узнает, мы будем достаточно далеко.

   -- На Драконий Хребет он за нами точно не полезет, -- обнадёжил Рихтер.

   -- Мрыс! -- до меня вдруг дошло, и я взмахнула возвращённой розой. -- Слушай, а... а что он о нас подумал?

   -- То есть? -- напрягся Эгмонт.

   -- Ну... это... -- я немного смутилась. -- Магистр и студентка, да ещё это... цветок!

   -- Яльга, -- устало спросил Рихтер, -- ты себя давно в зеркале видела? У тебя же на лице написано, причём большими буквами: ты примерная ученица, роза нужна тебе исключительно для эксперимента.

   Я подумала и была вынуждена признать, что не могу придумать ни одного эксперимента, для которого требовалась бы роза. На этот счёт стоило бы посоветоваться со "Справочником"; в самом деле, если роза есть, надо же с ней что-то сотворить!

   Хотя можно и просто поставить в вазу.

6.

   Хендрик ван Траубе поправил шляпу и насвистел несколько тактов из нашумевшей оперы "Ворон". Наследник солецкого князя обладал абсолютным музыкальным слухом, а свистел и того лучше -- из окошка, убранного розовыми занавесками, горшками с геранью и пустой золочёной клеткой, немедленно высунулась хорошенькая мещаночка. Хендрик улыбнулся ей и прошёл мимо. Мещанки его не интересовали.

   Он сам бы не поверил, что встреча с Эгмонтом Рихтером способна привести его в столь хорошее расположение духа. Однако же факт есть факт! Хендрик бодро шагал к ратуше, в голове у него роились планы, и сейчас он как никогда понимал, какого дурака свалял его почтенный отец.

   Магия! Презреннейшее занятие! Род услужения, за которое платят деньги, -- что может быть позорнее для отпрыска старинного рода! Матерью Хендрика была Элиза Зоффель, дочь городского мага из Крайграда, и будь у его отца хоть капля ума, он не пошёл бы на такой мезальянс. Он не отдал бы наследника в Академию, потворствуя своей прихоти сделать из него чародея. Конечно, годы назад сам Хендрик тоже был рад учиться -- но он был молод, неопытен, глуп.

   "Так благородные девицы мечтают удрать в актёрки!" Хендрика позабавило это сравнение.

   Лишившись магического дара, он поначалу был безутешен. Никогда более Хендрик не стоял так близко к самоубийству и до сих пор помнил холодок, тянувшийся с того края. Но хвала богам, порода взяла своё.

   Как раз тогда старый князь совершил величайшую глупость в жизни -- продал городу его независимость, превратившись в номинальную фигуру, подобную королю на шахматной доске. Видеть, как горожане задирают носы, знать, что над каждым домом полощется городской флаг, помнить, что каждый год наступает День Свободы -- было оскорбительно для дворянской чести. Если отец не знает, что это за штука, значит, о ней вспомнит сын!

   И вот прошло двенадцать лет. Кто такой Хендрик ван Траубе? Хендрика ван Траубе знают все; он возглавляет Совет, он вникает во все дела, его заботами город богатеет день ото дня! Он знатен, красив, любим в народе, и не сегодня-завтра город сам, по собственной воле попросится ему под руку, ибо у города не будет выбора.

   И кто такой Эгмонт Рихтер?

   Хендрик засмеялся, вспомнив, с какой ревностью отслеживал когда-то каждый шаг своего врага. Лучший боевой маг Лыкоморья! Безродный потрёпанный пёс, вот и всё. Ремесленник, гильдеец... да и крапивник к тому же. И этой судьбы я когда-то желал? И этому человеку завидовал?

   Он вспомнил белокурую Ангелике, свою сговоренную невесту. За ней давали два замка, а между тем женихи готовы были и приплатить: истинная дворянка, старшая дочь герцога и такая красавица, что перед ней померкла бы Лорелей. Она отстояла от рыжей молчуньи ещё дальше, нежели сам Хендрик -- от выскочки Рихтера. Что ж, каков ты сам, такова и твоя женщина. Те, что знатнее, красивее, умнее, обратят внимание на достойных. Этой, похоже, не из чего выбирать.

   Четверо стражей отсалютовали Хендрику алебардами. Он кивнул им и легко взбежал по каменной лестнице, по ступеням которой ходили двадцать восемь поколений его предков.

   Хендрик знал, что скоро к ним прибавится и двадцать девятое.

 7.

   Через три дня в Солец прибыли КОВЕНские эмиссары. Возглавлял их хмурый молодой человек, назвавшийся Полем Цвиртом; день выдался жаркий, но маг упрямо поднимал вверх воротник форменного плаща. У Цвирта был вид человека, ищущего, на ком бы сорвать отвратительное настроение.

   Хендрик ван Траубе для этой цели совершенно не подходил.

   Будущий властитель Сольца принял непрошеных гостей в Змеином замке, сидя под растянутой на стене шкурой гигантского медведя. В своё время зверя убил князь Вильгельм, прадед Хендрика, но на КОВЕНцев медведь не произвёл ни малейшего впечатления.

   -- Вот зачарованные пергаменты с портретами беглецов, -- сухо излагал магистр Цвирт. Повинуясь движению его пальцев, на столе из ниоткуда появились несколько свитков. Маг взял один и с поклоном -- хоть на это ума хватило -- протянул его молодому князю.

   Со скучающим видом Хендрик развернул пергамент. Цвирт внимательно следил за его реакцией, и только поэтому князь ухитрился остаться сдержанным.