Путешествие к Источнику Эха. Почему писатели пьют

Они не похожи ни на какие другие стихи, это сплав любви и отчаяния. Мне приходит на ум разве что творчество Джерарда Мэнли Хопкинса (если бы Хопкинс был алкоголиком и волокитой, жил в середине двадцатого века и заразился его джазовыми ритмами). Три строфы по шесть строк, стремительных, перегруженных, полных эмфаз и лакун. Их герой — Генри, Генри Котик, Генри Хмурый или, как иногда называет его безымянный компаньон, Мистер Боунз. Голоса этих двоих персонажей захватывают территорию, прежде для поэзии недоступную, взмывая вверх и опадая сквозь диалектизмы, детский лепет, сленг и вкрапления архаизмов, собранных шекспироведом. Генри перемещается от жизни к смерти и обратно. Он всё время жалуется, без конца твердит о своей безрадостной жизни, утрате отца, умерших и живых друзьях, своем алкоголизме и неурядицах с этими упругими и восхитительными женскими телами. Генри — это человек в исповедальне, он жаждет всяческого утешения и, подобно Иову, переругивается с Богом, с которым никак не может согласиться.

Тем временем для Берримена наступил короткий период семейного благополучия. Через неделю после официального развода с Эйлин в 1956 году Берримен женился на Анне Левин, с которой познакомился в Миннесоте; Анна была много моложе его. В этом же году он получил стипендию фонда Рокфеллера, а в 1957 году — поэтическую премию Гарриет Монро за «Анну Брэдстрит». Вскоре жена родила сына, которого назвали Полом, по-домашнему — Пу. «У него замечательный второй подбородок, восхитительная кожа с головы до пяток, и он приятно пахнет», — с умилением писал новоиспеченный отец, но очень скоро стал возмущаться, что Анна уделяет ему меньше внимания, чем прежде.

После двух лет ссор и скандалов она оставила его, забрав ребенка. Берримен запил крепче, чем когда-либо в прошлом, и вскоре с приступом белой горячки оказался в клинике «Гленвуд-Хиллс» на Голден-Вэлли-Роуд в Миннеаполисе, в закрытом отделении для алкоголиков. Несмотря на страдания, которые он описывал как «душевные муки, подорванное здоровье и очередной крах семейной жизни», он не сбавлял ритма литературной и научной работы, продолжая дописывать, править и упорядочивать «Песни-фантазии», а в положенные часы, пошатываясь, садился в такси и отправлялся на занятия в университет. И снова пил. И снова работал. При этом страдал бессонницей, от которой не помогали никакие снотворные, так что он «всё время был еле живой».

Творчество и пьянство шли бок о бок. В том же году он провел целый день в университетской библиотеке, читая книги по истории менестрель-шоу[283] и пытаясь понять, нельзя ли его персонажей Тэмбо и Боунза ввести в «Песни-фантазии». Так возникла идея дать Генри компаньона, хмурого свидетеля и спарринг-партнера. Тем же вечером, изрядно выпив, Берримен упал в ванной и вывихнул правую руку. Снова потери. Но жизнь продолжается.

В 1960 году у него появилась возможность отправиться на юг, приняв предложение провести весенний семестр в Беркли. Из этого ненадежного пристанища он восторженно пишет другу: «У меня тут, кстати, выпивки выше крыши. Хоть я и не пью так много, как в Миннеаполисе, но удовольствия от этого получаю куда больше, потому что мне не нужно спускаться в бар, я просто заказываю и пью у себя». Преподавал он в своей обычной манере, блистательно и с большой самоотдачей, но подчас жестоко страдал от одиночества и депрессии, хотя в его жизни появился просвет, когда он встретил девушку-католичку Кейт Донахью, дочь алкоголика, которая стала его третьей и последней женой.

Всё шло своим чередом. Лето 1962 года Берримен прожил в Зеленых горах, где он вел занятия в летней писательской школе, работал над «Песнями» и запивал работу джином с мартини. К осени его поведение стало непредсказуемым. Он то бесновался, то рыдал. В ноябре он с неохотой лег в клинику Маклина близ Бостона, в которой лечился и Роберт Лоуэлл. На третий день он пообещал никогда впредь не совмещать выпивку и работу. 1 декабря он вышел из клиники, неделю не пил, а еще сутки спустя его жена родила их первую дочь Марту, которую вскоре стали называть мисс Твисс.

Новое увечье он получил при почти комических обстоятельствах. На следующий день после родов он навестил Кейт и малышку, а потом обмыл событие с друзьями. Каким-то образом отвозившее его такси проехало по его ступне, и он получил перелом лодыжки. Когда он пропустил назначенный визит к психиатру, друзья отправились на его розыски. Оказалось, что он дома, залег в постель, и нога уже нагноилась. Когда его везли в травмпункт, он вопил: «Я чувствую себя как второстепенный персонаж в дурном романе Скотта Фицджеральда». Снова напившись на следующий день, он обвинял Кейт, что она о нем не заботится.