Путешествие на «Кон-Тики»

И вот она настигла нас. Плот резко вскинул корму в воздух и заскользил боком по переднему скату. Гребень волны успел разбиться раньше, и вся вода вокруг кипела и бурлила. Несколько секунд клокочущий вал гнал нас перед собой, затем он пронесся дальше, подбросив напоследок вверх нос плота, и мы покатились вниз в широкую ложбину. А за кормой уже высилась следующая водяная стена. Мы снова лихо взлетели вверх и срезали при этом макушку волны, — она разбилась о кормовые брёвна. Сильный удар развернул плот боком, но было уже невозможно успеть повернуть его обратно: прямо из пены вздыбился, поблескивая, третий вал. Его гребень как раз начал заваливаться, когда волна подхватила нас. При виде рушащегося гребня, я, за неимением лучшего, уцепился что есть силы за выдававшийся из крыши бамбуковый шест и затаил дыханье. В тот же миг меня швырнуло вверх, и всё скрылось в кипящем водовороте. Однако «Кон-Тики» моментально вынырнул на поверхность; и вот мы уже спокойно скользим вниз по заднему скату волны. Кругом — безмятежно дремлющее море, где-то впереди мчатся дальше три громадных водяных вала, а позади качаются на воде освещенное луной кокосовые орехи.

Завершающий вал нанес довольно сильный удар по нашей хижине, — Торстейна сбило с ног в его «радиоуглу», а остальные были разбужены устрашающим грохотом воды и солеными струями, которые пробились сквозь щели в стене. В левом переднем углу бамбуковой палубы появилась большая дыра, нашу водолазную корзину расплющило о брёвна, но в остальном плот не пострадал. Происхождение этих валов так и осталось неясным для нас, — возможно, они были вызваны колебаниями морского дна, что в этих местах не редкость.

Два дня спустя мы попали в первый шторм. Началось с того, что пассат вдруг стих, а на смену легким белым пассатным облачкам, сопровождавшим нас высоко в синем небе, на горизонте на юге появилась тяжелая черная туча. Затем с самых неожиданных сторон стали налетать шквалы, и рулевой никак не мог поспевать за ними. Стоило развернуться кормой к ветру и заставить его раздуть парус до отказа, как с другой стороны налетал новый шквал, разом ослабевший парус начинал неистово биться на мачте, угрожая людям и грузу. Но вот на смену шквалам внезапно подул устойчивый бриз прямо со стороны надвигавшейся тучи. Черные языки быстро застлали небо над нами, и бриз, в свою очередь, сменился свежим ветром, переходившим в штормовые порывы.

В невероятно короткий срок ветер нагнал волны до пяти метров в вышину; отдельные гребни возвышались над нами на шесть-семь метров, на уровне верхушки мачты. Весь экипаж выбрался на четвереньках на палубу. Стены хижины так и трещали под напором ветра, зловеще завывавшего в вантах.

Чтобы защитить радиостанцию, мы накрыли заднюю и левую стены хижины парусиной. Весь незакрепленный ранее груз был надежно принайтован к палубе, парус закреплен на рее. Под потемневшим небом океан стал мрачным и грозным, на всем его видимом пространстве пенились клокочущие гребни. Длинные полосы мутной пены протянулись вдоль наветренного ската валов, и повсюду, где разбивались крутые гребни, на иссиня-черной поверхности воды вздувались зеленые бугры. Ветер подхватывал клочья волн, наполняя воздух солеными брызгами. Наконец хлынул тропический ливень, скрыв за своей завесой исхлестанный тяжелыми каплями океан; дождевая вода, смешиваясь с морской, сбегала солоноватыми струйками по волосам и лицу. Голые и продрогшие, мы передвигались на четвереньках по палубе, готовясь встретить шторм. Поначалу, когда на горизонте выросла туча и на нас обрушились первые шквалы, мы смотрели друг на друга не без страха и волнения. Но вот шторм разбушевался вовсю, и мы увидели, что наш «Кон-Тики» с неизменной легкостью перелетает через любую волну. Тогда скачка по беснующимся валам превратилась для нас в увлекательный спорт. Опьяненные этой скачкой, мы наслаждались буйными порывами стихии, с которыми плот справлялся с блеском, каждый раз пробкой взлетая на гребень волны, так что основная масса бушующей воды всё время оставалась на несколько дюймов ниже нас.

В такую погоду океан во многом напоминал нам горы. Это было всё равно, что оказаться застигнутыми бурей в горах, в окружении седых скалистых вершин. И хотя мы находились в самом сердце тропиков, скольжение вверх и вниз по волнам бурного океана невольно заставляло вспоминать спуск на лыжах по крутому снежному склону с его уступами и сугробами.

В такой шторм рулевому надо было не зевать. Пока гребень волны проходил под передней частью плота, корма повисала в воздухе,но в следующий момент она шлепалась вниз, чтобы затем взобраться на новую волну. Каждый раз, когда волны неслись с такой частотой, что следующая настигала нас в момент, когда предыдущая еще вздымала нос плота кверху, клокочущая масса воды с грохотом обрушивалась на рулевого. Однако в следующую секунду корма взлетала вверх, а бурный поток срывался вниз и стекал между бревнами, словно сквозь сито.