Путешествие на «Кон-Тики»

Внезапно мы завидели, что Кнют бросился в волны, держа в одной руке спасательный круг, и поплыл изо всех сил навстречу Герману. Вот на гребне, заслонившем от нас Германа, мелькнула его голова, а вот Герман поднялся на высокой волне, между тем как Кнют скрылся в ложбине. И вдруг мы увидели их рядом друг с другом, — они пробились сквозь валы и держались теперь вдвоем за круг. Кнют сигналил рукой; тем временем мы уже вытащили обратно надувную лодку и поспешно принялись вчетвером выбирать трос, привязанный к спасательному кругу, не спуская глаз с загадочного темно-зеленого существа, которое то и дело показывалось над водой и немало пугало Кнюта, пока он плыл к Герману. Из всех нас один Герман знал, что это была не акула, не какое-либо другое чудовище, а просто непромокаемый спальный мешок Торстейна, наполнившийся с одного конца воздухом. Правда, он недолго проплавал после того как мы вытянули на борт наших друзей; и мы невольно подумали, что тот, кто утянул мешок под воду, прозевал куда более ценную добычу...

— Слава богу, что меня не было внутри, — произнес Торстейн, занимая свое место у руля. Вообще же мы не были расположены острить в тот вечер. Долго еще по нашим спинам пробегал холодок, тут же сменявшийся чувством острой радости от сознания того, что нас по-прежнему на борту шестеро.

В этот день Кнют услышал немало хорошего и от Германа и от всех остальных.

Однако у нас не было времени долго раздумывать над случившимся. Небо совсем почернело, шквалы налетали с нарастающей силой, и не успела спуститься ночь, как мы уже боролись с новым штормом.

Прежде всего мы добились того, что спасательный круг плыл за плотом на полную длину троса, чтобы было за что ухватиться, если бы еще кто-нибудь оказался за бортом. Тем временем стало совершенно темно. Мы ничего не видели из-за непогоды, только слышали вой ветра в снастях; его бурные порывы грозили снести нашу хижину в воду. Но хижина была накрыта брезентом и надежно принайтована к палубе. «Кон-Тики» то и дело взлетал вверх на пенных гребнях, отчего брёвна под нами ходили ходуном; и мы, как всегда, удивлялись — почему в щели между бревнами не бьет фонтаном вода, а только сырой воздух продувает взад и вперед, словно накачиваемый мехами.

Пять суток подряд шторм и свежий ветер сменяли друг друга. Вся поверхность моря была изрезана глубокими бороздами, заполненными туманом соленых брызг от сглаженных натиском ветра кипящих серо-голубых валов. На пятый день среди туч появились голубые просветы, а затем грозные черные тучи окончательно уступили место вечно побеждающему синему небу, — шторм прошел дальше. На «Кон-Тики» не обошлось без повреждений, — поломалось весло, лопнул парус, разболтались из-за обрыва канатов килевые доски. Зато мы сами и весь груз были в полной сохранности.

После двух штормов «Кон-Тики» порядком расшатался во всех своих суставах. Основательная трепка на волне ослабила крепления, а непрерывная взаимная болтанка бревен заставила канаты вгрызться глубоко в дерево. Мы благодарили провидение за то, что строго последовали инкским образцам и отказались от стальных тросов, — в противном случае все брёвна были бы просто перепилены в шторм. А если бы мы взяли для основы совершенно сухое дерево, плот давно затонул бы под нами, пропитавшись морской водой. Теперь же смолистый бальзам свежесрубленных стволов не давал воде проникнуть внутрь.

Канаты ослабли настолько, что надо было остерегаться попадать ногой в щели между бревнами, — ее могло раздавить, когда их прижимало друг к другу с огромной силой. На носу и на корме, где не было настила, нам приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы удержать равновесие, стоя на двух соседних бревнах, из которых каждое качалось по-своему. К тому же, на корме брёвна были скользкими от покрывавшей их влажной зелени, и хотя мы уже протоптали своего рода тропинку, а для рулевого была положена широкая, доска, всё же не так-то просто было устоять на ногах, когда волны разгуливались вовсю. Один из стволов-великанов с левого борта особенно настойчиво и гулко колотил день и ночь по поперечинам. Ему вторили своим скрипом канаты, связывавшие вверху мачты, из которых каждая опиралась на свое бревно и потому беспрестанно совершала самостоятельное движение.