Путешествие на «Кон-Тики»

Теперь, куда ни ступи, везде лежали здоровенные акулы, судорожно стуча хвостами о палубу или колотясь о стены хижины и громко щелкая челюстями, усталые, измученные штормовой ночью, мы перестали понимать — которая из акул уже издохла, которая в состоянии еще сделать последний отчаянный прыжок с раскрытой пастью, а которая только прикидывается мертвой, подстерегая нас своими зелеными глазками. После пятичасовой борьбы, когда число выловленных акул достигло девяти, мы сдались, не в силах больше вытягивать тяжелый трос, на конце которого билась осатаневшая хищница.

На следующий день тунцов и макрелей стало меньше, но акул нисколько не убавилось. Мы снова начали вылавливать их, однако скоро поняли, что свежая акулья кровь, стекавшая с плота, притягивает всё новых хищниц. Тогда мы побросали за борт акульи туши и вымыли начисто всю палубу. Маты были изодраны клыками и жесткой акульей шкурой; мы выбросили наиболее пострадавшие и испачканные кровью в море, заменив их новыми, — запасные маты лежали, увязанные в несколько слоев, в носовой части.

Ложась спать в эти дни, мы видели перед глазами одни хищные окровавленные акульи пасти. Казалось, запах акульего мяса навсегда останется в наших ноздрях. Акулу можно есть, —- хорошо вымоченная для удаления аммиачного привкуса, она напоминает треску. Для этого нужно сутки выдерживать ее в морской воде. Однако бониты и тунцы несравненно вкуснее.

В этот вечер я впервые услышал, как кто-то из парней выразил пожелание как следует вытянуться на травке под пальмами на тихом островке и отдохнуть от общества рыб и от непрестанной качки.

Волнение на море улеглось, однако с тех пор мы уже не могли рас-считывать на ровную, хорошую погоду. Внезапные резкие шквалы то и дело обрушивали на нас сильные ливни, чему мы, по правде говоря, даже были рады, так как запасенная нами пресная вода. начала заметно портиться, напоминая своим запахом о болоте. В разгар дождя мы выстраивались голышом на палубе, пользуясь случаем хорошенько смыть с себя морскую соль; скапливавшуюся на крыше воду тщательно собирали.

Лоцманы опять заняли свое обычное место, хотя мы и не могли судить наверное — были ли то наши старые друзья, возвратившиеся обратно после побоища, или новые спутники, перешедшие к нам от уничтоженных акул.

21 июля ветер снова внезапно стих. Мы уже знали, что штиль и духота — это зловещие признаки. Так оно и оказалось: вслед за рядом резких шквалов, налетавших попеременно с трех сторон света, подул свежий южный ветер, нагоняя громадные черные тучи. Герман без устали измерял скорость ветра. Она достигала 14—16 м/сек. И вдруг спальный мешок Торстейна полетел за борт. Последующие события развертывались куда стремительнее, чем о них можно рассказать.

Пытаясь схватить мешок, Герман плохо рассчитал свои движения и оказался за бортом. Сквозь гул волн до нас донесся слабый призыв о помощи, затем слева от плота промелькнула голова и рука Германа; позади него в воде извивалось что-то зеленое и непонятное. Он делал отчаянные усилия, чтобы пробиться к плоту сквозь мощные валы, которые отнесли его в сторону. Торстейн нес в это время вахту у руля, сам я стоял на носу, — мы первые обнаружили падение Германа и даже похолодели от ужаса. Крича что есть силы «человек за бортом!», мы бросились к спасательным снарядам. Остальные даже не слышали крика Германа, такой гул стоял на море; но тут все заметались по палубе. Герман был превосходным пловцом, и хотя было совершенно очевидно, что он подвергался смертельной опасности, мы всей душой надеялись, что ему удастся догнать плот.

Торстейн был ближе всех к Герману; он кинулся к бамбуковому вороту с тросом, которым крепилась спасательная лодка. Это был первый и единственный раз за всё плавание, когда трос заело! Теперь всё решали секунды. Германа отнесло уже к корме, и его единственной надеждой оставалось успеть дотянуться до весла и зацепиться за него. Он сделал рывок, стараясь ухватиться за лопасть... тщетно, — она выскользнула у него из рук. И вот мы увидели, как наш товарищ очутился как раз в той зоне, которая, — как мы не раз имели случай убедиться в этом, — была вне нашей досягаемости. Мы с Бенгтом спустили на воду надувную лодку; в это же время Кнют и Эрик пытались добросить до Германа спасательный круг. Он всегда висел наготове с длинным тросом у наружного угла хижины, однако сегодня напор ветра был таким сильным, что круг неизменно отбрасывался обратно на плот. Как ни напрягал свои силы Герман, он всё более отставал от плота, и расстояние это увеличивалось с каждым порывом ветра. Было ясно, что ему уже не удастся сократить просвет. Оставалась еще слабая надежда на надувную лодку. Без тормозящего ее движение троса мы, возможно, и смогли бы пробиться к Герману, но как потом нагнать «Кон-Тики»? Как бы то ни было, решили мы, втроем на лодке можно еще на что-то надеяться, а один в море он был бы заведомо обречен.