Путевые впечатления. Юг Франции

Подняв голову, я обнаружил, что кессоны потолка сделаны из папье-маше. Я выразил свое негодование столь решительным образом, что Ребуль счел себя обязанным успокоить меня, рассказав о тех повреждениях, каким раз за разом подвергался Квадратный Дом.

Воздвигнутый, по всей вероятности, во времена Антонина, уроженца Нима, Квадратный Дом был связан галереей с парным ему зданием. Со временем парное здание и галерея были уничтожены, но самого Квадратного Дома разрушение не коснулось. Возможно, он был спасен первыми христианами, которые превратили его в церковь, посвященную святомученику Стефану. В одиннадцатом веке его превратили в ратушу. Он был разделен по высоте на два этажа, а в стенах его пробили окна. Три или четыре века спустя здание было передано некоему Пьеру Буа, ссудившему городу деньги, в оплату этой ссуды. Став владельцем здания, он пристроил к южной стороне здания дом, повредив и пробив стену, чтобы прикрепить к ней несущую конструкцию и балки, которые должны были поддерживать кровлю нового сооружения. Из рук Пьера Буа Квадратный Дом перешел к сеньору де Сен-Шапту, который превратил его в конюшню и, чтобы расширить его площадь, соединил колонны перистиля кирпичной стеной, разделил внутреннюю часть на фуражные помещения, ясли и кормушки; затем он велел обтесать колонны, чтобы закрепить на них выступающий навес: под ним во время ярмарок и в базарные дни должен был находиться скот, торговлей которым, по-видимому, сеньор де Сен-Шапт занимался. В 1670 году его наследники продали Квадратный Дом монахам-августинцам, и те вновь сделали из него церковь, построили там неф, клирос, часовни, хоры и чуть было не обрушили все здание, выдолбив могилы в основании, поддерживающем перистиль. Наконец, в 1789 году Квадратный Дом, расцененный как собственность духовенства, был отобран у монахов и превращен в здание главного управления департамента. С этого времени, вместо того чтобы подвергать Квадратный Дом новым опасностям, его решили не только отреставрировать, но еще и украсить. На него повесили красивую доску черного мрамора, на которой золотыми буквами было написано слово «Музей»,

и, наконец, сделали в нем потолок из папье-маше. Остается надеяться, что в одно прекрасное утро муниципальный совет проснется с мыслью побелить здание, и на этом украшательство будет завершено.

Ребуль отправился обедать с нами, и в течение этих двух последних часов, проведенных вместе, мы его измучили, уговаривая, чтобы он опубликовал свои стихи. Выслушав множество высказанных им нелепых доводов против этого, мы в конце концов добились его согласия, и я уехал в Бокер, наделенный всеми полномочиями для беседы с Госленом. После моего возвращения в Париж ко мне присоединился Ламартин, и переговоры с издателем увенчались появлением поэтического сборника, огромный успех которого не только отвечал нашим ожиданиям, но даже превзошел их.

ТАРАСКА

Дорога из Нима в Бокер заняла у нас около трех часов. Поскольку Бокер отделен от Тараскона, где мы собирались ночевать, только Роной, мы сошли у подножия замка, а кабриолет отправили в Тарас кон, чтобы предупредить в гостинице о нашем приезде.

Подобно тем огромным южноамериканским змеям, что в течение одного дня поглощают пищу, а потом полгода ее переваривают, Бокер целый год живет за счет ярмарки, известной во всей Европе. Его дома, которые по большей части представляют собой магазины, закрытые в течение трехсот пятидесяти восьми дней в году, открываются с приближением 22 июля, когда пустынные набережные вышедшего из оцепенения города превращаются в шумные базары. В это время дороги, ведущие из Нима, Парижа и Оргона, переполняются возами, каналы Тулузы и порты Сета и Эгморта покрываются судами и лодками, а Рона, эта гигантская артерия Юга, словно катит по себе волны кипучей жизни: вся торговля Европы приглашена на этот праздник индустрии и торговли. Мюлуз присылает набивные материи и белый миткаль; Руан — ткани, Ним — холст и вино, Перпиньян — анчоусы и сардины, Сент-Этьенн — ружья и ленты, Грас — цветочную воду и оливковое масло, Авиньон — кожу и флорентийскую тафту, Марсель — кампешевое дерево и колониальные продукты, Тарар — муслин и вышивку, Сен-Кантен — бумазею и перкаль, Лион — шляпы и шелк, Сов — чулки и чепчики из хлопка, Монпелье — москательные товары, Сален — хрусталь, Вервен — пеньку, Сен-Клод — табакерки, Шательро — ножи, Вьенн — сукна, Амьен — бархат, Париж — скобяные изделия, драгоценности и шали и, наконец, Генуя — кондитерские изделия, Каталония — пробку, а Пруссия — лошадей. Ярмарка, как мы уже говорили, начинается 22 июля, а заканчивается 28-го числа того же месяца. В течение этих шести дней совершаются несколько миллионов сделок — те, кто приехал с товарами, возвращаются с золотом, а те, кто приехал с золотом, возвращаются с товарами.