Путевые впечатления. Юг Франции

Тем временем один из всадников приблизился на несколько шагов к быку, и тот, поняв, что это и есть враг, с которым нужно сражаться, внезапно бросился на него, опустив голову, с такой быстротой, что зал в едином порыве выкрикнул тридцатью тысячами голосов: «Берегись!» Но проворный камаргский жеребец отскочил в сторону так ловко и точно, что могло показаться, будто противники разминулись, однако задние ноги у быка подогнулись, он взревел, поднял голову, тряхнул ею, и крупные капли крови из его ноздрей, пронзенных трезубцем всадника, обагрили песок арены. Тотчас же со всех сторон цирка понеслись рукоплескания, приветствующие человека, и оскорбления в адрес быка, распаляя обоих противников и побуждая одного продолжить свою удачную атаку, а второго — отомстить за свое поражение. И в самом деле, бык, не обращая внимания на второго всадника, подъехавшего к нему, чтобы в свою очередь позлить его, обводил глазами арену в поисках того, кто нанес ему рану, и, заметив его в другом конце амфитеатра, повернулся к нему головой и замер, готовый броситься вперед. И тогда крестьянин пустил свою лошадь в галоп и объехал весь круг цирка, как это делают в своих упражнениях наездники Франкони. Бык следил за ним глазами, поворачиваясь на задних ногах, а потом внезапно кинулся вперед, с удивительной прозорливостью рассчитав, в каком месте он может столкнуться с лошадью и всадником и пригвоздить их к стене. Но его противники разгадали этот маневр: конь, мчавшийся галопом, резко остановился, встав на дыбы, а бык, увлекаемый собственным бегом, врезался лбом, словно таран, в стену в трех шагах от лошади. Удар был так силен, что бык мгновенно рухнул на землю, оглушенный и дрожащий, словно ему на голову обрушилась дубина мясника. Всадник пришпорил коня, и тот легко перепрыгнул через поверженного противника. Тотчас же из-под бокового свода вышел, держа в руках раскаленное железо, человек в алой одежде, отчасти похожий на старинных дьяволов из Оперы, и поставил клеймо на бедро быка, который, уже не пытаясь защищаться, лишь повернул голову, издал жалобное мычание, а затем, позволив накинуть ему на шею веревку, поднялся без всякого сопротивления и под рукоплескания толпы пошел за человеком в алом под арку, противоположную той, откуда он появился. Едва побежденное животное скрылось, распахнулась решетчатая дверь напротив и на арену выступил новый бык.

К стыду рогатого скота Камарга, следует признать, что в этом быке не было и следа воинственности его предшественника, ведь характеры животных из одного и того же края, так же как и людей из одной и той же страны, могут быть не просто различными, но даже противоположными. В самом деле, впечатление, которое произвели на вновь прибывшего переход из мрака к свету, а также сопоставление вида камышей и тамариска в безлюдном Камарге и тридцати тысяч зрителей, заполнявших ряды амфитеатра, явно вызвало у него чувство ужаса. Он повернулся, пытаясь войти в запертую дверь, но, поняв, что это невозможно, сделал несколько неуверенных, робких шагов по арене. И тогда два всадника, увидев с каким противником им приходится иметь дело, с двух сторон подъехали к нему с теми же мерами предосторожности, какие предприняли бы две собаки, если бы им вздумалось одолеть дикого кабана, ухватили его ноздри двумя трезубцами и привели на середину арены. Там его поджидал какой-то мясник, сложенный как Геркулес; он схватил быка за рога обеими руками и, надавливая на один рог и поднимая за другой, опрокинул его на бок. Тотчас же снова появился человек в алом, заклеймил безучастное животное и, бросая в него камушки, заставил его пойти к арке, где ему предстояло встретиться со своим товарищем, снискавшим своей отвагой столько же рукоплесканий, сколько брани и свиста сам он заслужил собственной трусостью. И потому, не успел он еще покинуть арену, как все зрители в один голос закричали: «Следующего! Следующего!» Их немедленно послушались, и новый противник появился столь быстро, что увидели его лишь тогда, когда он уже находился на середине арены цирка. Тотчас же появились и два новых всадника, еще не принимавших участия в сражении. Впрочем, их приготовления были недолгими — они взяли свои трезубцы наперевес, подобно тому, как в старину наши рыцари держали копья. Потом один из них, умело заставив свою лошадь пятиться, отступил так далеко, как это позволяли размеры цирка, и бросился на неподвижного быка; увидев приближавшегося врага, тот так стремительно поднял голову, что его противник не успел поднять трезубец, который должен был пронзить всего лишь ноздри быка, а вместо этого вошел на всю длину своих зубьев, то есть на два-три дюйма, в его грудь. Всадник, опасаясь, что он убил быка, хотя намеревался только подразнить его, отпустил трезубец, рукоятка которого уперлась в землю, а зубцы остались вонзенными под горлом быка.