Путевые впечатления. Юг Франции

Руководствуясь рисунком, который он сделал с натуры и раскрасил в природные цвета, Гозон изготовил настолько точное чучело змеи, что оно имело те же размеры, ту же окраску и тот же внешний облик, что и настоящее чудовище; кроме того, с помощью внутреннего механизма он наделил его способностью так же двигаться; затем, когда автомат был готов, Гозон приступил к тренировке лошади и собак.

Увидев в первый раз чудовище, притом что оно было ненастоящее, лошадь поднялась на дыбы, а собаки убежали. На следующий день лошадь и собаки уже не так испугались страшного зверя, но ни одна из них все же не отважилась подойти к нему. Еще через день лошадь приблизилась к чудовищу на пятьдесят шагов, а псы начали скалить на него зубы. Через неделю лошадь уже топтала змею копытами, а бульдоги бросались на нее сверху, как на быка.

Тем не менее Гозон натаскивал псов еще два месяца, приучая их хватать змею за живот, так как он заметил, что брюхо у зверя не было покрыто чешуей. С этой целью он каждый раз помещал в живот своего автомата свежее мясо, и псы, чуя, что именно там ждет их корм, вгрызались в потроха картонного чудовища. К концу второго месяца учить их было уже нечему; впрочем, чучело за это время так часто чинили, что оно стало распадаться на куски.

Рыцарь вновь отправился на Родос и после месячного плавания по морю благополучно прибыл туда. Отсутствовал он там чуть меньше полугода.

Высадившись в гавани, он немедленно поинтересовался, что слышно о чудовище. Судя по всему, чудовище чувствовало себя превосходно; однако, поскольку день ото дня скота и дичи становилось все меньше, оно простерло свои набеги до самых стен города. Великий магистр Гелион де Вильнёв приказал молиться по сорок часов подряд, однако сорокачасовые молитвы подействовали ничуть не больше, чем простые «Ave Maria», так что остров Родос пребывал в глубочайшем унынии.

Гозон сел на своего коня и в сопровождении двух своих бульдогов отправился прямо в церковь; там он исполнил религиозные обряды и молился с семи часов утра до полудня; собак он при этом оставил без корма, а лошади, напротив, дал вдоволь овса; в полдень, то есть в тот час, когда чудовище, по своему обыкновению, предавалось послеобеденному отдыху, рыцарь выехал из города, направляясь к болоту, а следом за ним бежали его псы, жалобно подвывая, так их мучил голод.

Однако, как я уже говорил, чудовище значительно приблизилось к городу, и рыцарь, не отъехав и на милю от ворот, увидел, как оно широко зевает, греясь в солнечных лучах и поджидая какую-нибудь добычу. Вот почему, едва только чудовище увидело рыцаря, оно подняло голову, угрожающе засвистело, взмахнуло крыльями и быстро двинулось ему навстречу.

Но эту добычу, на которую нацелилось чудовище, заполучить оказалось трудно, ибо стоило бульдогам его заметить, как они решили, что перед ними знакомое им картонное чучело, и, вспомнив, что их корм находится внутри его брюха, не обратились в бегство, а с яростью набросились на противника. Конь же вместе со всадником тоже сражались изо всех сил: один — топча врага четырьмя копытами, другой — разя его обеими руками, так что несчастная змея, которую никто в жизни так не встречал, попыталась скрыться в своем логове, но она была уже обречена: ударом меча рыцарь опрокинул ее на бок, ударом ноги лошадь сломала ей крыло, один из бульдогов вгрызся ей в живот, добираясь до сердца, а другой — в потроха, добираясь до печени. А в это время толпы жителей города, поднявшиеся на крепостные стены и наблюдавшие оттуда за сражением, восторженными рукоплесканиями откликнулись на агонию чудовища. Их восхищение воодушевило рыцаря, он соскочил на землю, отрубил змее голову, а затем, привязав ее как трофей к ленчику седла, победоносно, словно юный Давид, возвратился в город и в сопровождении всей толпы направился к резиденции ордена. Оба пса, облизываясь, шли следом за ним.