Путевые впечатления. Юг Франции

После смерти Жерар Танк был канонизирован; и потому, когда остров Родос захватили турки, рыцари, не желая оставлять святые кости основателя своего ордена в руках неверных, выкопали гроб и перевезли его в замок Маноск, входивший во владения Мальтийского ордена. Там командор ордена, по своему неверию напоминавший святого Фому и знавший, что сорочка Святой Девы была погребена вместе с усопшим, велел открыть гроб, чтобы убедиться в подлинности святынь, которые были даны ему на хранение: тело прекрасно сохранилось, и сорочка была на месте.

И тогда командор с великой прозорливостью рассудил, что поскольку блаженный Жерар уже причислен к лику святых, то он больше не нуждается в драгоценной святыне, которая была им присвоена и которая, после того как она столь действенно, вне всяких сомнений, поспособствовала спасению его души, может не менее действенно поспособствовать спасению души других людей. А так как всякое разумное милосердие начинается с самого себя, славный командор решил завладеть сорочкой сам и, приказав положить ее в чрезвычайно красивую раку, переправил в свой замок Калисан в Провансе, где она непрестанно творила чудеса. Накануне своей смерти командор, не имевший, естественно, потомства и не желавший, чтобы столь драгоценная святыня попала в руки его дальних родственников, завещал ее главной церкви ближайшего к его замку укрепленного города, поскольку такой ценный дар не мог быть доверен городу без крепостных стен.

Нетрудно понять, что, когда содержание завещания стало известно, оно привело в сильное волнение окрестные города. Все они отправили своих землемеров, и те с туазом в руках стали определять, на каком расстоянии от замка Калисан находится их город. Обладателем неоспоримых прав на святыню был признан город Бер, и архиепископ Арля передал ему чудотворную сорочку, к великому огорчению Мартига, проигравшему сопернику всего лишь полтуаза.

Начиная с этого времени, то есть примерно с середины пятнадцатого века, драгоценная сорочка ежегодно выставлялась на всеобщее обозрение в день святой Марии; но во время Революции она исчезла, и никто не знает, что с ней стало.

Как раз к той минуте, когда наш хозяин закончил эту назидательную историю, мы добрались до берега Берского лимана и обнаружили там не просто группу охотников и скопление лодок, а настоящее войско и настоящую флотилию.

Наш хозяин был знаком со многими из этих охотников, и потому не было нужды искать его кузена, которого, впрочем, было бы нелегко найти среди такой большой толпы. Все приветствовали его и приглашали в свою лодку, а так как мы были вместе с ним, то приглашение распространялось и на нас; мы положились на его удачу и сели в ту же лодку, что и он.

Как я уже говорил, здесь была целая флотилия. Я насчитал восемьдесят лодок, численность же экипажей могу оценить лишь приблизительно. В нашей лодке, наименее нагруженной, было шесть человек. В центре этой флотилии, выстроившейся в виде полумесяца, выделялась своим штандартом флагманская лодка, сообщавшаяся посредством сигналов с двумя другими лодками, которые располагались по краям полумесяца; цепь охотников продолжалась и на берегу, а мальчишки с пистолетами в руках стояли в лимане по пояс в воде.

Чтобы избежать ссор, почти всегда сопровождающих такого рода увеселения, было заранее условлено, что дичь будет поровну распределена по всем лодкам. Флотоводец, старый моряк, раздал копии этого решения всем мэрам, присутствующим на охоте, и те вслух зачитали его своим подопечным; все они дали обещание придерживаться принятого решения, после чего каждый сел в лодку, намереваясь никоим образом его не соблюдать.

Я с первого взгляда отлично понял план предстоящей баталии; тактика состоит всего-навсего в том, чтобы охватить лиман по всей его ширине и гнать перед собой турпанов, которые, не осмеливаясь проскальзывать между лодками, плывут вперед сколько могут и в конце концов оказываются прижатыми к берегу; а поскольку лодки продолжают двигаться в том же направлении, несчастные пернатые вынуждены подниматься в воздух и лететь над головами охотников. Именно в эту минуту турпаны попадают под обстрел, а уцелевшие садятся на другом конце лимана; после чего все повторяется с тем же итогом; это длится, пока есть свет на небе, силы у гребцов и турпаны на лимане.

Впрочем, если бедные измученные птицы в конце концов примут решение подняться в воздух и скрыться, что случается лишь когда они пять или шесть раз перелетят с одного конца озера на другой, такое никого особенно не обеспокоит, ибо можно быть уверенным, что на следующий день они окажутся на лиманах Фос или Мариньян. Будучи водоплавающей птицей, турпан в немалой степени обладает тупостью, присущей рыбам.