Путевые впечатления. Юг Франции

Обе амазонки и молодой офицер, взявший на себя роль их провожатого, какое-то время мчались во весь дух через поле в выбранном ими направлении, но вскоре земля на их пути оказалась настолько изрезанной оградами и рвами, что лошади стали для них не только бесполезными, но и превратились в помеху; к тому же топотом или ржанием они могли их выдать. Поэтому беглецы спешились, оставили коней в конопляном поле, и продолжили свой путь пешком, храня полное молчание, ибо со всех сторон до них доносился шум, поднятый солдатней, давая им знать 0 присутствии врага. Наконец обе женщины, не рассуждая следовавшие за своим провожатым, который вел их по нехоженым тропам, достигли холмов, возвышающихся над долиной Орьоль; там, повернувшись спиной к городу, они по извилистому спуску среди пропастей достигли песчаного побережья, изогнувшегося в дугу Белой Скалы у подножия горы Редон.

Всем известно, что эта местность удивительно похожа на прибрежье пустынного острова, так как марсельцы, пребывая в вечной тревоге из-за превратностей, которые несет с собой война, не разводили никаких садов, кроме тех, что располагались под защитой их крепостных укреплений. Ювон в своем устье образует болотистую дельту, посреди которой он течет к морю; на каменистом берегу можно было увидеть лишь несколько рыбачьих хижин, далеко отстоявших друг от друга. Однако посреди стоячих вод маленькой речки, на краю естественной каменистой насыпи, нередко заливаемой волнами, виднелся уединенно стоявший домик, самим своим присутствием, казалось, возражая против безлюдья и напоминая морякам, плывущим к Планье, о давних временах, когда этот берег посещали галеры из Тира и Сидона^[74].

Когда беглецы достигли побережья, море было спокойным, хотя дул сильный ветер. Виктор Виво первым взобрался на природную насыпь, ухватившись за ветви лохматого тамариска, и, прислушавшись к ночным звукам, услышал только последние хрипы умиравшей бури, шелест ив и камыша; с северной же стороны до него доносился глухой гул, исходивший, несомненно, от кулеврины башни Святой Павлы, которая вторила дуэтом небесному грому.

После этого он наклонился и протянул руку Габриель, с его помощью мгновенно очутившейся на насыпи рядом с ним, а затем и Клер, о которой, как можно было заметить, молодой человек во время их бегства заботился с особым пристрастием; затем, видя, что обе женщины оказались рядом с ним, он бросил взгляд сначала на море, потом на болото и, с облегчением вздохнув, сказал:

— Теперь, сударыни, я разрешаю вам разговаривать, так как мы находимся в безопасном месте: вокруг нас нет ни солдат, ни мародеров.

— Что касается меня, — с громким смехом произнесла Габриель, — то я никогда не прощу господину коннетаблю, что по его милости мне пришлось держать рот закрытым в течение двух томительных часов; я не могла даже высказать свое восхищение буре, которая, однако, насколько я могла обращать на нее внимание, показалась мне великолепной.

— О Святая Дева Кармельская! — воскликнула Клер. — В какой край мы попали? Мы на суше или на море?

— Не тревожьтесь, мадемуазель, — успокоил ее Виктор, — мне знакома эта местность.

— Вам знакома эта дикая пустыня, господин Виво?

— Разумеется! И вы сейчас сможете сориентироваться не хуже меня, поскольку луна выходит из облаков и вам все станет видно. Вот, смотрите, сударыни, в тех зарослях тамариска стоит дом, который я знаю, как свой собственный на Епископской улице. Мы сто раз бывали здесь с господином де Борегаром, капитаном башни Святого Иоанна.

— А зачем вы сюда ездили, сударь? — насмешливым тоном поинтересовалась Габриель, в то время как Клер несколько обеспокоенно посмотрела на Виктора.

Молодой человек угадал значение ее взгляда и с улыбкой ответил обеим дамам, хотя вопрос ему задавала только одна из них:

— О сударыни, мы приезжали сюда ради самого простого дела — посмотреть на фустию^[75]. Этот домик принадлежит господину де Борегару; нет сомнений, что он может послужить нам приютом этой ночью.

— А если дверь окажется запертой? — спросила Габриель.

— Мы ее выставим, вот и все! — ответил Виктор.

— О! — прошептала Клер, которой, несмотря на подстерегавшую их опасность, такая манера присваивать себе в чужом жилище положение хозяина показалась несколько бесцеремонной.

— О, да хранит нас Святая Дева Вспоможения! — воскликнула Габриель. — Мне показалось, будто там наверху что-то зловеще поблескивает.

И кончиком шпаги, еще не вложенной ею в ножны, она указала на холм, находившийся к северу от них.

Все взгляды устремились в указанном направлении, и наступило общее молчание.

— Тише! — дрожащим голосом произнесла Клер.

— Что такое? — спросил Виктор, инстинктивно заслоняя собой девушку.

— Я слышу шум.

— Где? — спросил он, понижая голос.

— Там, совсем рядом с нами, у тех темных водорослей, — произнесла Клер так тихо, что Виктору, чтобы расслышать ее, пришлось почти прижаться щекой к ее губам, и он ощутил ее дыхание.