Путевые впечатления. Юг Франции

Он пошел впереди меня, показывая дорогу; мы пересекли несколько коридоров, спустились по маленькой лестнице, после чего он открыл дверь, и мы оказались в парке; начинало светать.

Я не смогу описать вам, сударь, как нам пришлось петлять по дороге; наконец, мы очутились в лесной чаще, в самом глухом уголке которой я заметил вход в пещеру.

Я сообразил, что это и будет мое временное жилище. Продвигаясь ощупью, я начал осваиваться с обстановкой, как вдруг почувствовал, что кто-то хватает меня за руку. Я чуть было не закричал, но прикоснувшаяся ко мне рука была удивительно мягкой, и я тут же понял, что она не может принадлежать разбойнику.

«Ш-ш!» — предупредил меня нежный голос.

«Я звука не произнесу, мадемуазель!»

«Поставьте сюда вашу виолончель».

Я послушался.

«Так что произошло?»

«Мы окружены полком солдат, а во главе этого полка стоит Эрнест».

«О, храбрый господин Эрнест!»

«Вы понимаете, как он меня любит? Он следовал за нами по пятам от Сиены до самого замка. Какое счастье, господин Луэ, что вас захватили в плен!»

«Да, это большое счастье», — откликнулся я.

«А ведь это была моя мысль!»

«Ваша?»

«Ну, конечно. Я сказала, что не могу танцевать без музыки, после этого бандиты стали повсюду разыскивать музыканта и в конце концов нашли вас!»

«Так это я вам обязан…»

«Мне, дорогой господин Луэ! Мне одной! Я уж не говорю о том, что с помощью вашего алмаза мне удавалось повсюду оставлять Эрнесту план нашего передвижения».

«А почему нас запрятали вместе в этой пещере?»

«Дело в том, что это самое уединенное место парка, и, следовательно, здесь нас будут искать в последнюю очередь. Кроме того, тут есть дверь, которая, вероятно, ведет в подземный ход, а он, должно быть, выводит к полю».

«Вот оно что! Но, тогда, мне кажется, мадемуазель, что если мы сбежим через эту дверь, то поступим осмотрительно».

«О да, вы правы, но вот беда: эта дверь заперта».

Вдалеке послышался выстрел.

«Вы слышите, мадемуазель?» — воскликнул я.

«Прекрасно! Вот и началось!» — произнесла Зефирина.

«Боже, где нам спрятаться?»

«Но мне кажется, что мы и так уже в самом надежном укрытии».

«О мадемуазель Зефирина! — вскричал я. — Вы ведь меня не покинете?»

«Я никогда не покину друга, никогда! Правда, при одном условии… Вы слышите? Слышите?»

Стрельба усилилась, залпы стали непрерывными.

«Какое же это условие, мадемуазель? Я сделаю все, что вы пожелаете!»

«Если господин Эрнест спросит вас о моих отношениях с этим чудовищем, то вы скажете, что они были вполне невинными и что я ни разу ему не уступила».

«Но он мне не поверит, мадемуазель».

«Как вы наивны, господин Луэ! Он поверит всему, что я скажу, — ведь он меня любит!»

«О мадемуазель! — вскричал я, хватая ее за руку. — Мне кажется, что стрельба усиливается!»

«Тем лучше! Тем лучше!» — ответила мадемуазель Зефирина.

Эта девушка была храброй как львица!

Я захотел приблизиться к выходу из пещеры.

«Dietro! Dietro!^[107]» — закричали одновременно оба часовых.

Скорее по их жестам, чем по словам, я понял, что это был приказ остановиться, и поспешил вернуться на место.

С каждой минутой схватка становилась все жарче. Такова уж была моя участь, сударь, — меня преследовали сражения и на море, и на суше!

«По-моему, выстрелы приближаются к нам», — сказала мадемуазель Зефирина.

«Боюсь, что это так, мадемуазель».

«Напротив, вы должны этому радоваться! Это означает, что бандиты бегут!»

«Я радуюсь этому, мадемуазель, но мне бы хотелось, чтобы они бежали не в нашу сторону».

В это время, сударь, послышались жуткие крики, словно кого-то убивали; на самом деле так оно и было, как мы впоследствии могли убедиться. Все это перемежалось ружейными выстрелами, звуком трубы и боем барабанов. До нас уже доносился запах пороха. Звуки выстрелов звучали все ближе и ближе: я был уверен, что сражавшиеся находятся всего лишь в ста метрах от пещеры.

Внезапно мы услышали тяжелый вздох, затем шум падающего тела, и один из наших часовых скатился в корчах в пещеру. Он получил случайную пулю, и, поскольку место, на которое он упал, озарял свет, проникавший в подземелье, мы наблюдали агонию умирающего во всех ее страшных подробностях. Должен сказать, что при этом зрелище мадемуазель Зефирина схватила меня за руки, и я почувствовал, что она вся дрожит.

«О, господин Луэ! — воскликнула она. — Как ужасно смотреть на умирающего человека!»

В эту минуту послышался крик:

«Стой, мерзавец! Стой!»

«Это Эрнест! Это его голос!» — воскликнула мадемуазель Зефирина, кидаясь к выходу из пещеры. В то же мгновение в пещеру ворвался залитый кровью атаман.

«Зефирина! — кричал он. — Зефирина! Где ты?»

Поскольку он вбежал с яркого света и его глаза еще не успели привыкнуть к темноте, ему не удавалось разглядеть нас.

Мадемуазель Зефирина знаком призвала меня хранить молчание.

Атаман минуту пребывал словно в ослеплении, но затем глаза его свыклись с мраком: он оглядел все закоулки пещеры и увидел нас.

Прыжком тигра он подскочил к нам:

«Зефирина! Почему ты не отзывалась, когда я тебя звал?! Идем, скорее!»

Он схватил ее за руку и потянул к потайной двери.