«Нет, моя дорогая! — отвечал атаман. — Завтра о театре речи быть не может: только послезавтра; к тому же я не знаю, исправна ли двухместная карета. Я потребую дать мне в этом отчет; будь спокойна. Ну а завтра, если вам угодно, можно пока поехать верхом в Тиволи или в Субиако…»
«А вы поедете с нами, дорогой господин Луэ?» — спросила мадемуазель Зефирина.
«О нет, спасибо, — отвечал я, — у меня нет привычки ездить верхом; я не испытываю от этого никакого удовольствия, честное слово! К тому же атаман предложил мне поохотиться, и я с удовольствием займусь этим. Прежде всего я охотник».
«Как вам угодно, господин Луэ, вы свободны в своем выборе», — заметил атаман.
«А я составлю компанию господину Луэ и поохочусь вместе с ним», — добавил помощник атамана.
«Почту за честь, сударь!» — ответил я с поклоном.
Итак, было решено, что на следующий день атаман и мадемуазель Зефирина совершат верховую прогулку в Субиако, а мы с помощником атамана останемся в замке и поохотимся.
После обеда атаман предоставил мне и своему помощнику полную свободу. Мы поспешили этим воспользоваться, сударь, и в первую очередь это касалось меня, потому что, как вы прекрасно понимаете, уже дней пятнадцать или восемнадцать я вел чрезвычайно беспокойную и утомительную жизнь.
Так что я вернулся к себе. Каково же было мое удивление, сударь, когда я обнаружил в одном углу комнаты свое ружье, в другом — мой ягдташ, а на камине — свои сто экю. Это убедило меня в том, что в замке господина атамана Тонино нет нужды пользоваться ключами, чтобы отпереть двери.
Пока я раздевался, ко мне явился повар, которому я уже выразил свое восхищение по поводу буйабеса, с целью узнать, какой завтрак я предпочитаю — провансальский, французский или итальянский, поскольку граф де Виллафорте в преддверии задуманной охоты распорядился, чтобы утром мне накрыли стол в моей комнате. Похоже, атаман Тонино счел уместным одновременно с платьем сменить и имя. Еще раз похвалив повара за превосходный ужин, я заказал на завтрак жареного в оливковом масле цыпленка, или, говоря иначе, цыпленка по-провансальски: это мое любимое блюдо, сударь. Ночь прошла спокойно — так спокойно, что я проснулся только в ту минуту, когда в мою дверь постучали, чтобы подать мне завтрак.
Сударь, я позавтракал, как король.
Я допивал чашку шоколада, когда кто-то хлопнул меня по плечу. Я обернулся — передо мной стоял помощник атамана, облаченный в чрезвычайно элегантный охотничий костюм.
«Так что? — спросил он. — Мы как будто готовы?»
Извинившись, я обратил его внимание на то, что не могу в коротких кюлотах идти на охоту. Тотчас же он указал мне рукой на приготовленный для меня и разложенный на софе охотничий костюм, похожий на его собственный.
Я чувствовал себя Аладином, сударь: стоило мне только чего-либо пожелать — и мое желание тут же сбывалось.
В один миг я был готов, и мы спустились вниз. У дверей слуги держали под уздцы четырех оседланных лошадей: одну — для атамана, одну — для мадемуазель Зефирины, две другие — для слуг.
Атаман спустился одновременно с нами; он положил пару двуствольных пистолетов в седельные кобуры, и двое слуг, которые должны были его сопровождать, сделали то же самое. Помимо этого, как на хозяине, так и на лакеях были причудливые наряды, позволявшие носить при себе охотничьи ножи. Атаман заметил, что я обратил внимание на принятые им меры предосторожности.
«Что вы хотите, дорогой господин Луэ, — пояснил он, — в этой стране полиция такая зловредная, что можно нарваться на неприятную встречу, а потому, как вы понимаете, следует быть вооруженным».
Однако я, напротив, ничего не понимал. Грезил ли я прежде или грезил сейчас? Кто из них, атаман или Виллафорте, был наваждением? Кто из них был реальностью? Разобраться в этом я был не в состоянии и предоставил событиям идти своей чередой.
Что же касается мадемуазель Зефирины, то в своем наряде амазонки она выглядела восхитительно.
«Желаю хорошо поразвлечься, дорогой господин Луэ! — сказал атаман, садясь на лошадь. — Мы вернемся в четыре часа; надеюсь, что к этому времени ваша охота закончится».
«Я тоже надеюсь на это, господин граф, — ответил я, — хотя, если речь идет об охоте, я уже больше ничего не рискую утверждать: совершенно неизвестно, куда она тебя заведет».
«В любом случае, — заметил атаман, пришпоривая лошадь и заставляя ее проделать два или три курбета, — в любом случае, Бомануар, поручаю господина Луэ твоим заботам».
«Будьте спокойны, граф!» — отозвался помощник атамана.
Мы в последний раз помахали рукой ему и мадемуазель Зефирине, и они умчались, сопровождаемые слугами.
«Извините меня за любопытство, сударь, — обратился я к своему спутнику, — ведь это вас атаман назвал Бомануаром?»
«Да, меня».
«Мне казалось, что род Бомануаров уже угас».
«Я его оживил, вот и все».
«Вы это вполне можете, сударь; тысячу извинений, если я был нескромен».
«О, пустяки, дорогой господин Луэ. Как вы предпочитаете охотиться — с собакой или без нее?»
Абдусалам Абдулкеримович Гусейнов , Абдусалам Гусейнов , Бенедикт Барух Спиноза , Бенедикт Спиноза , Константин Станиславский , Рубен Грантович Апресян
Философия / Прочее / Учебники и пособия / Учебники / Прочая документальная литература / Зарубежная классика / Образование и наука / Словари и Энциклопедии