Путевые впечатления. В России. Часть вторая

Между четырьмя и пятью часами из домов, как пчелы из ульев, высыпают люди, магазины открываются, улицы наводняются народом, на порогах домов толпятся зеваки, в окна высовываются головы, с любопытством разглядывающие прохожих — образцы всех азиатских и европейских рас, вавилонское смешение всех языков.

Нас все страшно пугали астраханскими комарами, но, к счастью, мы приехали в то время, когда эти жуткие насекомые, тучами затмевающие небо в августе и сентябре, уже исчезли.

Воды в Астрахани мало, и она неважная: вода в Волге горьковато-соленая, потому что она смешивается с водой Каспийского моря или, что еще вероятнее, вследствие того, что от Саратова до Лебяжинской река омывает соляные пласты. Русские власти возымели мысль вырыть там артезианский колодец, но бур, опустившись на глубину в сто тридцать метров, дал выход не воде, которая должна была бы забить фонтаном, а природному газу.

Это происшествие использовали для освещения города: с наступлением вечера газ зажигали, и он горел до рассвета, отбрасывая яркий свет. Фонтан стал фонарем.

Нам очень хвалили астраханские арбузы; их там такое количество, что, хотя они и превосходны на вкус, никто их не ест. Тщетно просили мы дать нам их попробовать: нам все время отказывали в этой еде, считая, что она нас недостойна. Чтобы все же отведать арбузы, мы были вынуждены купить их сами. Нам продали за четыре су арбуз весом в семь или восемь фунтов и, поскольку мы были иностранцы, нас еще обманули, назначив двойную цену.

Как-то раз я купил два арбуза за восемь копеек и, так как у меня не было мелочи, дал продавцу рублевую купюру; но бумажные деньги, обесцененные уже и в центре России, настолько ничего не стоят на ее границах, что продавец предпочел подарить мне эти два арбуза, лишь бы не возвращать при расчете излишек в три франка двенадцать су.

Правда, за херсонские и крымские арбузы платят очень дорого, хотя, на мой вкус, они ничуть не лучше астраханских.

Остальные фрукты, за исключением винограда, о котором я уже говорил, здесь посредственные, но, тем не менее, старинная пословица астраханские фрукты очень хвалит. Возможно, и в самом деле, во времена татар, знающих толк в искусстве ирригации, астраханские фрукты заслуживали славы, которая пережила их качество. Однако московское владычество — это нечто вроде пневматической машины, под колпаком которой из-за отсутствия воздуха ничто не может достигнуть зрелости. Хвалят ведь и фрукты Севильи, Кордовы и Альгамбры, но все это было во времена господства там арабов. Единственные съедобные фрукты в сегодняшней Испании — это те, что растут там сами по себе: апельсины и гранаты.

Господин Струве не только успел с помощью своего французского повара устроить без всякой подготовки великолепный обед в нашу честь, но еще и сумел собрать у себя дюжину гостей, в обществе которых, оказавшись рядом с ними при закрытых дверях, вы никогда не могли бы даже предположить, что находитесь за тысячу льё от Франции.

Все же невероятно, какое нравственное влияние оказывают наша цивилизация, наша литература, наше искусство и наши моды на весь остальной мир!

Если судить по их платьям и по их знакомству с романами, спектаклями и музыкой, женщины здесь отстают от Франции не более, чем на полтора месяца. За этим столом беседа шла о поэзии, о романах, об опере, о Мейербере, Гюго, Бальзаке, Альфреде де Мюссе так, как беседуют если и не в мастерской художника, то уж, во всяком случае, в какой-нибудь гостиной в Рульском предместье или на улице Шоссе д'Антен.

Высказанные здесь суждения о людях и событиях, если исправить кое-какие ошибочные взгляды на Пиго-Лебрёна и Поля де Кока, были куда более справедливыми, чем они могли бы быть в какой-нибудь французской префектуре, удаленной на полусотню льё от Парижа.

И подумать только, что, открыв окно гостиной и протянув руку, ты можешь коснуться Каспийского моря, то есть края неведомого римлянам, и Туркестана, то есть края, неведомого и в наши дни!

Лукулл, одержав победу над Митридатом и вынудив его пересечь Кавказ той же, вероятно, дорогой, какая сегодня ведет во Владикавказ, возымел желание увидеть Каспийское море, о котором Геродот сказал:

"Каспийское же море — это замкнутый водоем, не связанный ни с каким другим морем. Ведь море, по которому плавают эллины, именно то, что за Геракловыми Столпами, так называемое Атлантическое, и Эритрейское море, — все это только одно море.