Радио Мартын

– Так вот, я пафоса не боюсь белогвардейского. Изменится все, когда каждый седьмой, потом каждый пятый, потом каждый третий поймет, что у него нет дела важнее, чем сказать «нет», когда его и соседа мучают. Я это называю «теория ноль семь».

– Как Джеймс Бонд.

– Нет, как бутылка водки на троих. Когда каждый седьмой и каждый третий поймут, что нет для них ничего важнее, чем жить без страха. Когда это случится, когда все изменится, тебе скажут, что это был раскол элит. «Верхи захотели». Кристина Вазгеновна одумалась. Или деньги закончились. Но ты в это не верь, это не потому случится. Вот зачем мы стараемся достучаться до этого «без страха» и до этого «нет ничего важнее», смягчаем нравы и говорим с чувством.

– Заговор чувств!

– Он самый.

– А тебе не страшно?

– Угрозами не руководствуюсь.

Помолчали.

Помолчали еще.

– Я знаю твой голос.

– Конечно, знаешь, мы с тобой, слава богу, лет тридцать знакомы.

– Нет, твой взрослый голос. Не совсем такой, но очень-очень твой. Где я мог его слышать?

– А со слухом у тебя и правда в порядке.

Помолчали.

Еще немного помолчали.

– Ты умеешь секреты хранить, Мартын?

– В смысле?

– Мы теперь все говорим «в смысле?». Ты разбираешься в радио. Может быть, мне в одном деле сможешь помочь. Ты чем вообще занят сейчас?

Чтобы выглядеть интереснее, я сказал, что работаю не только звукорежиссером, но и почтальоном. Рассказал, что нашел письма, которые хочу вернуть их адресатам, но не знаю, как это сделать: писем немало, многие адресаты померли, другие адресаты сменили адреса.

– Ты должен продолжать относить письма, конечно. Ты что. Обязательно. Что может быть печальнее, чем письмо, посланное по неточному адресу. Это и не письмо даже, а вздох. Недошедшие письма – это совсем беда.

Он сказал, что может мне помочь и с работой, и с возвращением писем. Когда я встал, чтобы уйти, он сообщил мне:

– Во вторник уже будет сентябрь, встретишь человека с домашним телескопом или музыкальным автоматом.

– Какая-то станция «Называевская».

– В смысле?

– Непонятный адрес какой-то.

– Да нет, езжай по бульварному. И на Гоголевском…

– Бывшем?

– Будущем! Так вот, увидишь на Гоголевском когда-нибудь в середине любого вторника этого человека. Ни с кем его не перепутаешь. Он тебе поможет, введет в курс дела. А мы увидимся на днях. И ты поймешь, откуда знаешь мой голос. Ничего себе у тебя слух! Мы же голоса чуть меняем через программу. Но ты слышишь. Ты нам нужен. Вдруг именно у тебя получится, Мартын?

– У меня ничего не получается. Я стал стулом.

– Ха-ха, до скорого, посмотрим.

Он подмигнул мне, закрыв правый глаз. Встал и махнул рукой. Я видел, как он выходит на улицу, попадает под лучи Фра Анджелико и белая простыня утра его обнимает и прячет.

3.36

В четверг пришла большая компания, среди них был бывший телеведущий. Я поздоровался с ним, когда он подошел к бару заказать «побыстрее графин». Он сказал: «Твой Володя арестован и вряд ли придет на днях, будем вытаскивать, чо». Он так сказал, как будто не стало Володи. И ушел.

Я подумал, что в этих соснах нет и никогда не будет никакой бабушки – ни его, ни моей. Сдал технику и вышел на улицу. Снова был светлый новый день, который пытался завернуть меня в простыню. Я закурил и имел возможность докурить. Я добрался до дома без приключений. Завтра опять стану почтальоном, поеду на Неглинную отдавать письмо. Завтра – пятница, пятница – хороший день.

1.13

…Дальше мастер клоунады

Ему все Лиды были рады,

Умел со сцены вызвать смех

И имел большой успех.

Вот друзей здесь общий круг

Это он наш лучший друг

Знаю я – он вам не нов

Это Саша Грызунов.

31.12.1942

Госпиталь. Гусь-Хрустальный. Сергиев Посад, Неглинная ул., 18/1, кв. 8. Симонов А. А.

3.37

Они посадили меня рядом с собой, и мы стали смотреть альбом с фотографиями.

МУЖЧИНА: Здесь.

ЖЕНЩИНА: Да.

МУЖЧИНА: Здесь. Внизу там.

ЖЕНЩИНА: Окопы.

Я: Это окопы, да?

МУЖЧИНА: Это не окопы, это транш… Противотанковые траншеи.

ЖЕНЩИНА: Вот это окопы.

МУЖЧИНА: Это не окопы. Окопы – это когда только для солдат. А это противотанковые траншеи копали. Ты перепутала.

ЖЕНЩИНА: Какая разница, Юра?

МУЖЧИНА: Разница.

ЖЕНЩИНА: Смотри, Мартын.

Я: А, это пошире.

МУЖЧИНА: Во-первых, он широкий. Это раз.

ЖЕНЩИНА: Это широкий.

МУЖЧИНА: Во-вторых, он глубокий, от трех метров, не меньше.

ЖЕНЩИНА: Чтоб танк, если проскочил, он может это самое… Носом прыгнуть.

МУЖЧИНА: Да, носом вниз. Вот как у тебя нос – и у него такой. Мощный.

ЖЕНЩИНА: Юра, ну что ты.

Я: Самолет еще виден.

МУЖЧИНА: Да.

ЖЕНЩИНА: Да воздушные два эшелона сверху. На ближнем эшелоне самолеты дежурят и на дальнем. Если дальние самолеты пропустили врага, то эти на стремени.

МУЖЧИНА: Да.

ЖЕНЩИНА: Вот мы на этих окопах с Юрием Ивановичем познакомились. Первый раз. Ой, какой… Какой некрасивый был у меня.

МУЖЧИНА: Тьфу ты. А чего ж ты тогда, это самое?