Радуга тяготения

Очередной разводила. Желтый Джеймс, повар, раздобыл себе тачку с сэндвичами – слышно, как зазывает в тоннелях: «Приходите, получите! Горячие-холодные, и зелени фунт!» И еще через пять минут у половины этих жрущих придурков все очки будут в сале. Ник Де Профундис, местный лодырь, всех удивил, в телефонной будке фабричных корпусов обернувшись деятельным бизнесменом, – продает ракетные сувениры: мелочи на брелоки, скрепки для денег или декоративные булавки для той особенной, что осталась дома, латунные форкамеры из камер сгорания, подшипники от сервопривода, а на этой неделе самый писк – диоды-желуди «СА 100», смесительные клапаны, спертые из «Телефункенов», и совсем раритетные «СА 102» – такие дороже, само собой. А еще есть Грэм по прозвищу Микро – отрастил бачки и шныряет в штольнях, куда забредают легковерные посетители:

– Эй, пссст.

– Пссст?

– Ну и ладно.

– Вот теперь даже интересно.

– Подумал, что вы вроде храбрый. На экскурсию?

– Я-а просто отошел на секундочку. Я уже назад, правда…

– Скучновато, а? – Вкрадчивый Микро приступает к разводке. – Не задумывались, что тут на самом деле творилось?

Посетитель, готовый потратить баснословные деньги, редко о них жалеет. Микро знает тайные двери в скальные коридоры, что ведут в Дору, концлагерь возле «Миттельверке». Каждому экскурсанту выдают электрический фонарь. Имеет место торопливый базовый инструктаж – что делать, если встретишь мертвых.

– Не забывайте, они тут были разобиженные. Когда американцы освободили Дору, выжившие заключенные стали буйствовать – грабили, обжирались и напивались до блева. К остальным вместо американской армии пришла Смерть – духовное, то бишь, освобождение. Эти наверняка буйствуют духовно. Думайте осторожней. Используйте против них естественное душевное равновесие. Не забывайте, что они атакуют, когда вам башню сносит.

Популярный экспонат – элегантный гардероб с космическими скафандрами «Раумваффе»[162], созданными знаменитым военным кутюрье Хайни из Берлина. И не просто наряды, что ослепят и юных прим космической оперетты, вплоть до фантастично раскрашенных телекадров, мелькающих по ногтям на ногах, – Хайни подумал и о прикиде для прелестных Космических Ездоков (Raum-Jockeier) с электрическими хлыстами: настанет день – и они помчат прямо за гранью свечения Ракетенштадта, верхом на «скакунах» отполированных метеоритов – все с одинаковыми стилизованными мордами (контрастный образ лошади, что преследует тебя, подчеркнуты бесноватые глаза, зубы, темень под крупом…), пердеж реактивных газов из-под хвоста – юные примы хором хихикают над этим сортирным обстоятельством и медленно, вздохом тяготения, не более того, сияя в флуоресцентном пластике, снова погружаются в Вальс, странный общий Вальс Будущего, слегка, тревожно скрипуче-диссонансный хорал, сокрытый в вихрящемся безмолвии лиц, голых лопаток, перетянутых так космически-венски, так очерствевших в Завтрашнем Дне…