Радуга тяготения

Может, Пёклер сегодня вечером лишь свидетельствует – а может, участвует сам. Точно ему не показали. Поглядите-ка. Тут сейчас поспособствуют Фридриху Августу Кекуле фон Штрадоницу в его грезе 1865 года – великой Грезе, что революционизировала химию и сделала возможной «ИГ». Дабы нужный материал добрался до нужного сновидца, все и всё, что имеет касательство, должны в схеме располагаться на своих местах. Мило, конечно, что Юнг дал нам представление о наследственном фонде, откуда все черпают один сновидческий материал. Но как же так выходит, что является нам всем индивидуально, каждому – именно и только то, что ему потребно? Не подразумевает ли это некоего коммутационного тракта? бюрократии? Почему бы «ИГ» не ходить на сеансы? Наверняка у них вполне свойские отношения с бюрократией другой стороны? Греза Кекуле маршрутизирована мимо точек, кои могут изгибаться дугой сквозь безмолвие в ярком нежелании существовать в движущемся моменте, несовершенный, человеческий свет, что интерферирует с серьезными бинарными решениями этих агентов, ныне дозволяющих космическому Змею в темно-лиловом великолепии чешуи, в сиянии совершенно точно не человеческом, пройти – не чувствуя, не изумляясь (как проведешь чуток времени в – что бы тут ни значило

это, – один такой архетип начинает довольно-таки смахивать на любой другой, да нет, слышится голос кого-нибудь из новых наймитов, из той лоховатой кодлы туристов в сирсакере, что привалила в первый же день: «Ого! Эй – да э-это ж Древо Творенья

! А? Ну точно же! Че-ерти червивые!» – но они сравнительно быстро успокаиваются, одергивают свои рефлексы за Намерение Пялиться, самокритика, знаете ли, – поразительный метод, действовать не должен бы, но действует… Вот – вот вам вкратце незадача Кекуле. Начал с учебы на архитектора, но обернулся одним из атлантов химии, и на голове у него теперь навсегда бремя большей части органического крыла этого полезного оплота – в аспекте не просто «ИГ», но Мира, при условии, что вы видите различие, хе хе… Опять-таки, Либих повлиял, великий профессор химии, чьим именем назвали ту улицу в Мюнхене, где жил Пёклер, пока ходил в Политех. Когда Кекуле только поступил, Либих преподавал в Гиссенском университете. Он-то и вдохновил юношу на смену области. Так Кекуле обратил архитекторский внутренний взор на химию. То был критический перемык. Сам Либих, похоже, сыграл роль шлюза либо того демона сортировки, которого некогда предложил его молодой современник Клерк Максвелл, дабы помочь сосредоточить энергию в одной излюбленной комнате Творенья в ущерб всему остальному (позднейшие свидетели выдвигали догадку, будто Клерк Максвелл предполагал Демона своего не столько условностью в толковании идеи термодинамики, сколько иносказанием по поводу действительного существования таких работников, как Либих… нам может открыться, до чего выросло к этому времени вытеснение, если оценить, до какой степени Клерк Максвелл принужден был кодировать свои предупреждения… некоторые теоретики – как правило, те, кто выискивает зловещий смысл даже в печально известной фразе

миссис Клерк Максвелл «Пора домой, Джеймс, тебе это начинает нравиться», – и впрямь высказывали крайнюю догадку – дескать, сами Уравнения Поля содержат грозные предостережения: в виде улики они приводят тревожную близость Уравнений к поведению схем двойного интегрирования в системе наведения ракеты А4, то же двойное суммирование плотности токов, что привело архитектора Этцеля Ёльша к постройке подземной фабрики для архитектора Альберта Шпеера в Нордхаузене именно с такой символической формой…). Молодой экс-архитектор Кекуле отправился шарить среди молекул времени в поисках скрытых форм, какие наверняка там были, – тех форм, которые он предпочитал рассматривать не как реальные физические структуры, а как «рациональные формулы», выражающие те отношения, что имеют место в «метаморфозах» – так затейливо, в духе XIX века он называл «химические реакции». Но визуализировать он мог. Он видел

четыре химические связи углерода, лежащие тетраэдром, – он показал, как атомы углерода могут соединяться друг с другом в длинные цепи… Но, дойдя до бензола, уткнулся в тупик. Он знал, что там шесть атомов углерода и к каждому присоединен водород, – но не мог разглядеть формы. Пока не приснилась – пока его не заставили ее разглядеть, чтобы и других соблазнила ее физическая красота, чтобы другие сочли ее чертежом, основой для новых соединений, новых комбинаций, дабы открылась новая область ароматической химии и вступила в союз со светской властью и нашлись новые методы синтеза, дабы возникла германская красочная промышленность и стала «ИГ»…