Радужное тело и воскресение. Духовное достижение, растворение материального тела и случай Кхенпо Ачо

Только после определённой реорганизации линия ньингма сумела ответить на полемику, направленную как на их основное представление о состоянии будды, так и на их реальные практики садханы

. Во время горячих дебатов XI в. мы видим первые примеры традиции терма – искателей сокровищ (тертонов), которые подтверждают истинность учений ньингма, поскольку заново открывают тексты периода первого проникновения, спрятанные мастерами VIII и IX вв. В этих терма говорится, что они устанавливают преемственность между практиками, переданными в великий имперский период, и практиками линий ньингма XI в. Более того, жизнеописания различных важных фигур также подтверждают, что учения ньингма – подлинно индийские, поскольку нетибетские мастера, такие как Гараб Дордже, Манджушримитра, Шри Сингха и Падмасамбхава, передавали их тибетским переводчикам, таким как Вималамитра и Вайрочана

³¹⁶

. В этом процессе среднеазиатские, китайско-буддистские и шиваитские / йогические аспекты этих передач отходят в литературном отношении на второй план. Не стоит думать, что Тибет XI в. был неким царством отшельников, изолированным от окружающих цивилизаций. Напротив, в то время торговые пути и пути обмена идеями были открыты и оставались такими веками, невзирая на мусульманские завоевания в Северной Индии. Тогда, в связи с намерением представить ньингма как традицию, уникально связанную с более ранними передачами буддизма, возникло довольно сильное напряжение, настоящая «культурная война», в которой по обе стороны сражались великие умы, хорошо знавшие о доступности текстов-доказательств и живых традиций, подтверждавших их точки зрения.

Работы Дэвида Джермано позволяют понять, что ранний дзогчен уже являлся сложной схоластикой и схоластическим толкованием тантры. Авторы дзогчен, похоже, сознавали, что буддийской логике и схоластике преемников Нагарджуны и Асанги бросают серьёзный вызов другие системы мысли, которые, кажется, предлагали более убедительное и динамичное видение абсолюта. Двумя такими системами было сиро-персидское христианство и форма индуизма, представленная в «Шива-сутрах». В Индии буддизм терпел крах в силу его слабой антропологии, которую в спорах легко подвергали критике индуистские пандиты, такие как Шанкарачарья³¹⁷. Поверхностное понятие о Боге как творце-абсолюте, которое мы находим в главе 2 «Таттвасамграхи» Шантаракшиты и Камалашилы, иллюстрирует эту проблему: буддийская схоластика закоснела и не могла совладать с более динамичным понятием абсолюта. Тем временем шиваизм, христианство, манихейство и ислам вносили большой вклад в индийскую и среднеазиатскую культуру. В конце X в. тантрическая система Калачакры стремилась решить эту проблему с помощью новой формы тантрической йоги, испытавшей влияние более сложных тезисов кашмирского шиваизма. Дзогчен исцелял недостатки буддийской схоластики недвойственным, эстетическим / созерцательным взглядом, который, похоже, утверждает существование самости, описывает универсальный процесс за пределами кармы и стремится к достижению вне форм. Все эти три ключевых антропологических и сотериологических прозрения встречаются в шиваизме и сиро-персидском христианстве.