Рассказчица

Этот замок был всем нам хорошо знаком, мы выросли рядом с ним. Три его башни, возвышавшиеся на скале над долиной Альме, охраняли треугольный двор; все это было частью истории нашего края. Но никто из нас не был внутри замка, с тех пор как СС занялись его реконструкцией. Теперь никто не играл в футбол во дворе; туда пускали только избранных.

– Кто может сказать мне, почему этот замок так важен? – спросил герр Золлемах, когда мы тащились вверх по холму.

Мой брат, умник, ответил первым:

– Он важен с исторической точки зрения, потому что расположен недалеко от места самой первой победы германцев, где Германн Херускер одержал верх над римлянами в девятом году новой эры.

Остальные мальчики захихикали. В отличие от гимназии, здесь Франц не получал похвал за знание истории.

– Но чем он важен для нас? – напирал на свое герр Золлемах.

Мальчик по имени Лукас, который тоже был членом HJ-Streifendienst, как и я, поднял руку и сказал:

– Он теперь принадлежит рейхсфюреру СС.

Гиммлер, будучи шефом СС, возглавил полицию Германии и концентрационные лагеря, он посетил замок в 1933 году и взял его в аренду на сто лет, планируя отреставрировать для СС. В 1938 году северная башня все еще находилась на реконструкции – мы видели это, подходя к замку.

– Гиммлер говорит, что Obergruppenführersaal[22] будет центром мира после окончательной победы, – заявил герр Золлемах. – Он уже углубил рвы и пытается украсить интерьер. Ходят слухи, он сегодня лично будет здесь, чтобы проверить, как идут работы. Вы слышите? Мальчики? Рейхсфюрер СС лично, прямо в Вевельсбурге!

Я не представлял, как герр Золлемах получит доступ в замок, ведь его охраняли, и даже лидер местного Kameradschaft не был вхож в высшие эшелоны офицерства Национал-социалистической партии. Но когда мы приблизились, герр Золлемах отдал нацистское приветствие, и охранник ему ответил.

– Вернер, – сказал герр Золлемах, – исключительный денек, а?

– Вы как раз вовремя, – ответил солдат. – Скажите, как Мария? И девочки?

Я вдруг понял, что герр Золлемах ничего не пускает на самотек.

Брат дернул меня за руку, чтобы привлечь мое внимание к мужчине, который стоял посреди двора и обращался к группе офицеров.

– Кровь сказывается, – говорил он. – Законы арийского отбора благоприятствуют тем, кто сильнее, умнее, тверже характером, чем те, кто уступает им в этих качествах. Преданность. Послушание. Честность. Долг. Товарищество. Вот краеугольные камни рыцарства старых и будущих эсэсовцев.

Я не понимал его слов, но, судя по тому, с каким уважением внимали ему офицеры, догадался, что это, наверное, и был сам Гиммлер. Правда, этот тщедушный, напыщенный человек походил скорее на банковского служащего, чем на шефа германской полиции.

Потом я заметил, что он указывает на меня:

– Ты, мальчик.

Я вышел вперед и отдал ему честь, как нас учили на собраниях Гитлерюгенда.

– Ты местный?

– Да, рейхсфюрер. Я член патрульного отряда Гитлерюгенда.

– Скажи, мальчик, почему страна, которая стремится к расовой чистоте и грядущему новому миру, выбрала полуразрушенный замок тренировочным центром?

Это был хитрый вопрос. Разумеется, такой большой человек, как Гиммлер, не мог ошибиться в выборе места вроде Вевельсбурга. У меня пересохло во рту.

Стоявший рядом со мной брат кашлянул и шепнул:

– Хартманн.

Я не сообразил, на что он намекал, произнося нашу фамилию. Может, он решил, что мне нужно представиться. Тогда Гиммлер точно узнал бы, что за идиот стоит перед ним.

Потом до меня дошло, что Франц сказал не «Хартманн», а «Германн».

– Потому, – ответил я, – что это не ветхий замок.

Гиммлер медленно улыбнулся:

– Продолжай.

– Это место, где Германн Херускер сражался с римлянами и победил их. Другие народы стали частью Римской империи, а германцы сохранили свою самобытность.

Рейхсфюрер прищурился:

– Как тебя зовут, мальчик?

– Камерадшафтсфюрер Хартманн, – ответил я.

Гиммлер подошел и положил руку мне на плечо:

– Боец, ученый и вожак – три в одном. Вот будущее Германии. – Толпа взорвалась радостными криками, а Гиммлер выставил меня вперед и сказал: – Ты пойдешь со мной.

Он повел меня вниз по ступеням к die Gruft, склепу. В основании находившейся на реконструкции башни была круглая комната, в центре которой была закопана в землю газовая труба. По кругу располагались двенадцать ниш, в каждой стояло по пьедесталу.

– Здесь все закончится, – сказал Гиммлер, голос его звучал гулко в маленьком помещении. – Пепел к пеплу, прах к праху.

– Рейхсфюрер?..

– Здесь я буду пребывать после нашей окончательной победы. Тут обретут последний покой двенадцать верховных генералов СС. – Он повернулся ко мне. – Вероятно, пришло время такому блестящему юноше, как ты, понять, кем ты можешь стать.

И в тот момент я решил вступить в их ряды.

Насколько герр Золлемах гордился тем, что я стал штурмовиком СС, настолько моя мать была этим расстроена. Она беспокоилась за меня, потому что война разгоралась. Но ровно так же она тревожилась за моего брата, который в восемнадцать лет ушел от жизни в книги и останется без моего покровительства.