Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

– Садитесь, джентльмены. Я должен вам рассказать, как пастор совершил эти убийства, раз уж он не хочет рассказать нам сам. Это не особенно трогательная история. Если вы, мисс Старберт, не желаете присутствовать…

– Прошу вас, выйдите, – сказал Рэмпол. – Я буду рядом с вами.

– Нет! – Она заплакала, и он понял, что она все это время боролась с истерикой. – Я должна быть здесь, я не хочу выходить, вы не можете меня заставить. Если он это сделал, то я хочу знать…

Пастор сделал над собой усилие, и его голос стал более хриплым.

– Что бы они ни говорили, оставайтесь, мисс Старберт, – сказал он. – Вы вправе услышать этот бред сумасшедшего. Он ничего не докажет вам. Ни он, ни кто бы то ни было не сможет объяснить, как я, сидя вместе с ним в этом самом доме, мог в то же время сбросить вашего брата с балкона комнаты надзирателя.

Доктор Фелл громко произнес:

– Я не говорил, что вы сбросили его с балкона. Его вообще не сбрасывали с балкона.

Наступила тишина. Доктор Фелл прислонился к камину и положил на него одну руку. Его глаза были прикрыты. Он продолжил:

– Есть несколько причин считать, что Мартин не упал с балкона. Когда вы нашли его, он лежал на правом боку. Его правое бедро было сломано. Но часы в потайном кармашке его брюк не только не были разбиты, но и по-прежнему показывали правильное время. Высота там примерно пятьдесят футов, вы сами можете представить, что должно было с ними случиться. Но мы еще вернемся к часам. Далее. В ночь убийства шел сильный дождь. Он шел, чтобы быть точным, почти с одиннадцати и до часу. На следующее утро, когда мы поднялись в комнату надзирателя, мы обнаружили, что железная дверь на балкон открыта. Вы помните? Мартин Старберт был убит предположительно без десяти двенадцать. Дверь, все так же предположительно, была открыта с того самого времени. За час сильного дождя, вероятнее всего, вода бы натекла и туда. Дождь лил и через окно, но оно гораздо меньшего размера, к тому же еще и затянуто плющом. На следующее утро под окном были большие лужи, но ни одной капли воды не оказалось возле открытой двери. Пол вокруг был сухим и даже пыльным. Другими словами, джентльмены, – произнес доктор осторожно, – дверь не открывали до часу ночи, пока не закончился дождь. Она не могла открыться от ветра, поскольку очень тяжелая. Кто-то открыл ее после этого, среди ночи, чтобы осуществить задуманное.

Наступила пауза. Пастор сидел, выпрямившись. При свете лампы было видно, как дергается нерв на его скуле.

– Мартин Старберт был заядлым курильщиком, – продолжал доктор Фелл. – Он боялся, нервничал и поэтому курил весь день. Легко предположить, что в то время, когда он ждал, он курил так же много, если не еще больше. Но при нем были найдены полная пачка сигарет и коробок спичек. И ни одного окурка на полу в комнате надзирателя.

Доктор говорил медленно. То, о чем он рассказывал, видимо, тоже пробудило в нем желание закурить, и он достал трубку.

– Несомненно, в комнате надзирателя должен был находиться еще кто-то. Здесь-то убийца и просчитался. Если бы все шло по плану, то ему, наверное, не пришлось бы бежать сломя голову через луг, когда погасли огни. Мы должны были ждать и найти тело гораздо позже, когда его там уже и след простыл бы. Но, заметьте, мистер Рэмпол это сделал через десять минут после того, как погасли огни. К нашей удаче, убийца сломал Мартину бедро, чтобы инсценировать падение с балкона, но часы остались целы. Позвольте предположить (так сказать, гипотеза), что именно Мартин находился в комнате надзирателя. Когда его бдение закончилось, он погасил лампу и ушел домой. Однако его часы показывали без десяти двенадцать, и поэтому он еще не должен был уходить. Но что, если кто-то другой находился в том месте, и часы этого человека спешили на десять минут?

Сэр Бенджамин Арнольд встал с кресла и неуверенно, словно слепой, топтался на месте.

– Герберт, – сказал он.

– Мы узнали, что часы Герберта спешили как раз на десять минут, – сказал доктор. – Он попросил горничную подвести фамильные часы. Та обнаружила, что они показывают правильное время, потому на остальных часах она время не переводила. И пока Герберт в комнате надзирателя дежурил вместо своего кузена, который был слишком труслив, тот уже лежал со сломанной шеей в Ведьмином Логове.

– Но я до сих пор не могу понять, как это произошло? – произнес сэр Бенджамин задумчиво.

Телефон в холле зазвонил так неожиданно, что все присутствующие чуть не подпрыгнули.

– Вам лучше ответить, инспектор, – порекомендовал ему доктор. – Вероятно, это звонит ваш человек из прихода.

Сондерс поднялся с места. Его мясистые щеки делали его похожим на собаку. Он начал было говорить: «Совершенно нелепо. Совершенно…», но таким отвратительным тоном, словно пытался передразнивать свой обычный голос. Затем он задел угол кресла и вновь сел в него.

Можно было услышать, как инспектор разговаривает по телефону в холле. Затем он вернулся в кабинет с еще более каменным лицом.