Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

Знаменитый детектив снисходительно улыбнулся и принялся рассуждать, для вящей убедительности покачивая в такт словам указательным пальцем:

— Допустим, у вас есть враг. Если вы отправитесь к нему домой, в контору или назначите ему встречу на улице, то конечно же вам для этого нужен предлог. Вы должны как-то оправдать свое присутствие в том или ином месте. Но тут, на море, никаких объяснений не требуется. Зачем вы отправились в Лезекум-Бей? Parbleu![148] Ведь уже август. Все выезжают на море. Все устраивают себе каникулы. Понимаете? Вполне естественно, что вы на острове Контрабандистов, вполне естественно, что здесь же находятся мистер Лейн, и майор Барри, и миссис Редферн с мужем. Ведь в Англии существует обычай непременно выезжать в августе на море.

— Действительно. Это вы очень точно подметили, — признала мисс Брюстер. — А что вы скажете о Гарденерах, ведь они американцы?

— Даже миссис Гарденер, как она сама призналась, чувствует необходимость в отдыхе, — улыбнулся Эркюль Пуаро. — Поскольку она старательно «осваивает» Англию, то не может не побывать и на морском курорте — хотя бы в качестве прилежной туристки. Ей нравится изучать не только достопримечательности, но и людей.

— Мосье Пуаро, вы ведь также любите изучать людей? — вполголоса спросила Кристина Редферн. — Правда?

— Мадам, вы угадали, — прозвучало в ответ.

— Ну, и… вы видите очень многое, мосье, — задумчиво добавила миссис Редферн.

4

На какое-то время воцарилось молчание. Потом преподобный Стивен Лейн откашлялся и несколько смущенно сказал:

— Меня весьма заинтересовало кое-что из того, что вы, мосье Пуаро, говорили минуту назад. Вы сказали, что зло таится повсюду. Это почти цитата из Екклезиаста[149].— Он замолчал, глаза его засияли фанатичным огнем, чуть погодя он процитировал — «Это-то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем, и сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердце их, в жизни их»[150]. Я с удовлетворением выслушал ваши слова. В наши дни никто не верит в настоящее зло. Зло повсюду считают лишь как бы противоположностью добра. Бытует расхожее мнение, что зло обычно творят люди невежественные, неразвитые, что им скорее следует сочувствовать, нежели обвинять их. Но зло, мосье Пуаро, — неотъемлемая часть нашей жизни. Оно отнюдь не умозрительно! Я верю в зло так же, как верю в добро. Оно существует! Оно могущественно! Оно разгуливает по нашей земле! — с жаром закончил он и перевел дух. Вытирая платком вспотевший лоб, он осмотрелся и вдруг смутился. — Прошу прощения… я, кажется, чересчур увлекся.

— Я понял вашу мысль и совершенно с вами согласен, — сказал Эркюль Пуаро. — Зло действительно разгуливает по нашей земле, и его в любой момент можно обнаружить где угодно.

— Кстати о зле… — вмешался майор Барри, — вот факиры в Индии…

Майор жил в отеле «Веселый Роджер» довольно давно, и все уже приноровились ловко спасаться от его индийских историй.

— Там, кажется, плывет ваш муж? — спросила вдруг мисс Брюстер у миссис Редферн. — Прекрасный кроль! Он — великолепный пловец.

Миссис Редферн тут же продолжила маневр:

— Как красива та маленькая лодка, идущая под красными парусами. Это лодочка мистера Блатта, если не ошибаюсь? — изображая крайнюю заинтересованность, спросила она.

Лодка под красными парусами как раз входила в залив.

— Красные паруса! — сердито буркнул майор Барри, забыв про своих факиров. — Чего только не выдумают!

Тем временем Эркюль Пуаро всматривался в молодого человека, который подплыл к берегу и вышел на пляж. Патрик Редферн был красивым представительным мужчиной — стройный, загорелый, с широкими плечами и узкими бедрами. Его неизменно хорошее настроение и жизнерадостность благотворно действовали на окружающих, а естественность манер помогала завоевывать симпатии многих мужчин и всех без исключения женщин. Он весело махнул рукой жене. Та помахала в ответ и крикнула:

— Иди сюда, Пат!

— Сейчас! — Он зашагал по песку туда, где бросил свое полотенце. В этот миг из отеля вышла женщина и, миновав собравшееся на террасе общество, начала спускаться к пляжу. Ее появление весьма напоминало театральный выход на сцену, и она прекрасно это знала. Но, похоже, она даже не старалась произвести эффект, так как давно привыкла к всеобщему восхищению. Высокая, изящная, в простом, но весьма смелом купальном костюме, она демонстрировала прекрасный бронзовый загар, ровно покрывавший ее великолепное тело. Совершенством форм она напоминала статую. Огненно-рыжие волосы пышными волнами падали на плечи. Черты ее лица уже приобрели некоторую резкость, какая обычно появляется у женщин после тридцати лет. Тем не менее от всего ее существа веяло молодостью и неукротимым жизнелюбием. В неподвижном лице и чуть раскосых темно-синих глазах было что-то китайское, и это впечатление усиливала экстравагантная китайская шляпка из нефритово-зеленого[151] картона. При появлении этой дамы все остальные женщины, казалось, исчезли, и взгляды мужчин устремились на нее.