Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Это истинная правда.

— Допустим, мачеха относилась к вам неплохо. Но вы не любили ее… О нет! Скорее наоборот — вы ее недолюбливали. Это бросалось в глаза.

— Да… Может, я и не слишком ее любила, только о тех, кого нет в живых, таких вещей не говорят. Это неприлично…

Пуаро вздохнул.

— Вас так учили в школе, мадемуазель?

— Да… И в школе…

— Когда расследуют убийство, следует говорить не то, что прилично, а то, что соответствует действительности.

— Так и знала, что вы это скажете.

— Да, я обязан это сказать, и я это говорю, — подхватил он. — Моя задача — узнать, кто убил Арлену Маршалл.

— А я хочу обо всем забыть! — вздрогнув, воскликнула Линда. — Это так ужасно!

— Но у вас это не получается, правда, мадемуазель? — мягко спросил он.

— Думаю, это сделал какой-то сумасшедший.

— По-моему, не совсем, — вполголоса сказал знаменитый детектив.

— Вы говорите так… — Линда запнулась, — так, будто уже все знаете.

— Может, и знаю. — Эркюль Пуаро сделал паузу. — Дорогое мое дитя, если вы захотите мне довериться, я обещаю сделать все, чтобы разрешить ваши затруднения.

— Нет у меня никаких затруднений! — выпалила она, внезапно вскакивая на ноги. — Ничего вы для меня не можете сделать. И вообще я не понимаю, о чем вы говорите.

Пуаро искоса взглянул на нее.

— Я говорю о… свечах… — сказал он и увидел в глазах девушки ужас.

— Я не буду вас слушать, мосье! — закричала она. — Не хочу!

Проворно, как молодая газель, она пересекла пляж и стала карабкаться в гору по петляющей тропинке.

Эркюль Пуаро сокрушенно покачал головой. На лице у него была написана тревога.

Глава 11

1

Инспектор Колгейт докладывал комиссару полиции:

— Кое до чего докопались, сэр. Ну кто бы мог подумать! Я говорю о деньгах миссис Маршалл. Мы побывали у ее адвокатов, которые, кстати сказать, потрясены. Пожалуй, версия о шантаже не лишена оснований. Вы помните, полковник, что старый Эрскин оставил ей пятьдесят тысяч фунтов? Так вот, от этой суммы осталось только пятнадцать тысяч.

Полковник Вестон присвистнул:

— О-о! А что с остальными деньгами?

— Любопытная история, сэр. Время от времени миссис Маршалл распродавала основной капитал и каждый раз требовала наличные или ценные бумаги на предъявителя. Другими словами, она давала кому-то деньги, кому-то, кто должен был взамен молчать. Тут верный шантаж!

— Похоже на то. И шантажист находится здесь, в этом отеле. Вероятно, один из трех одиноких джентльменов. Есть что-нибудь новенькое о них?

— Трудно сказать, сэр, есть ли что-то действительно интересное. Майор Барри — пехотный офицер в отставке, так он говорит. Живет в небольшой квартире. Получает пенсию и скромные проценты от ценных бумаг. Но в течение последнего года положил на свой счет в банке значительную сумму.

— Ну-ну, это уже обнадеживает… Как он это объясняет?

— Говорит, что выиграл на скачках. Он и в самом деле частенько посещает ипподромы и делает ставки у букмекеров[208].

— Да, тут трудно что-либо опровергнуть, — проговорил Вестон. — Однако не следует принимать это его объяснение безоговорочно.

— Следующий — преподобный Стивен Лейн, — продолжал докладывать Кол гейт. — Его bona fide[209] в полном порядке. Он был викарием при церкви Святой Елены в Уайтридже, это в графстве Суррей[210]. Полтора года назад он отказался от прихода в связи с ухудшением здоровья. Состояние его, вероятно, действительно неважное, потому что преподобный Стивен Лейн больше года пробыл в лечебнице для душевнобольных.

— Интересный факт, — сказал Вестон.

— Так точно, сэр. Я попытался выжать что-нибудь из главного врача этой больницы. Но вы же знаете, сэр, как трудно чего-нибудь добиться у медиков. Мне удалось только узнать, что у нашего преподобного была навязчивая идея. Ему всюду мерещились козни дьявола, особенно дьявола в женском обличье, всякие вавилонские блудницы[211], облаченные в пурпур…

— Гм… — заметил Вестон, — тут тоже просматривается мотив убийства.

— Безусловно, сэр. Мне кажется, подобное совсем не исключено. Покойная миссис Маршалл, по мнению пастора, видимо, представляла собой идеальный образчик вавилонской блудницы. Рыжие волосы, сэр, и… и… вообще. Он мог решить, что расправа над ней — это его долг — так сказать, исполнение воли Божьей. Если, разумеется, у него до сих пор сохранились эти странности.

— Ничего такого, что могло бы вывести на шантаж?

— Нет, сэр. С этой точки зрения он не представляет для нас интереса. Живет на собственные скромные средства, которые в последнее время ничуть не возросли.

— И что насчет того, где он был в день убийства…

— Никаких подтверждений его показаний не обнаружено. Никто не помнит, чтобы ему попался на дороге пастор. Никто из тех, кто выходил из дому в тот день. В книге посещений церкви предыдущая запись датирована двадцать вторым числом. Служители две недели не заглядывали в книгу. Лейн мог пойти туда накануне или даже на два дня раньше, расписаться и поставить дату: двадцать пятое августа.

Вестон кивнул.

— А этот третий?