— А сейчас мы имеем уже третий случай подобного убийства, и джентльмен, имени которого мы не знаем, должен быть где-то здесь.
Инспектор Колгейт умолк и с надеждой взглянул на знаменитого сыщика.
Эркюль Пуаро пошевелил губами. Инспектор напряг слух и уловил шепот:
— Что подходит к меховому коврику, а что к кошачьему хвосту? Это сразу не разберешь.
— Что вы говорите, мосье?
— О, прошу прощения! — ответил маленький бельгиец. — Это я размышляю вслух.
— Вы вроде бы упомянули коврик и кошачий хвост?
— Не обращайте внимания… Это я так, для себя… Дорогой инспектор, представьте себе, что подозреваете кого-то в беспардонной лжи, но не имеете доказательств. Что вы будете делать в таком случае?
— Да, задачка… — ответил, подумав, Колгейт. — Но мне кажется, что человек, который часто врет, должен в конце концов допустить промах.
— Да, вы правы. Видите ли, я лишь предполагаю, что некоторые заявления тех, кого мы допрашивали, лживы, но не имею возможности убедиться в этом. Что ж… Нужно провести эксперимент… проверить одну маленькую невинную ложь, и если удастся доказать, что это действительно ложь, стало быть, можно поставить под сомнение и все прочее сказанное этим человеком.
Инспектор Колгейт с интересом посмотрел на маленького бельгийца.
— У вас какой-то особенный ход мыслей, мосье, — сказал он, — но вы всегда добираетесь до истины. Можно спросить, что побудило вас заняться этими давними убийствами?
— Видите ли, у меня сложилось впечатление, что убийство Арлены Маршалл исключительно точно отработано, — ответил Эркюль Пуаро. — И мне пришло в голову, что это, по всей видимости, не дебют.
— Понимаю, — сказал Колгейт.
— Я сказал себе: надо поискать, не было ли тут подобных преступлений, и, если были, они могли бы дать нам неплохую подсказку.
— Вы имеете в виду, что всех трех женщин задушили?
— Нет, нет! — живо возразил Пуаро. — Я имею в виду нечто совершенно иное. Например, смерть Нелли Парсонс мне ничего не говорит. Зато смерть Элис Корриган… Дорогой инспектор, обратили ли вы внимание на одно поразительное сходство этого преступления с произошедшим здесь у нас?
Колгейт некоторое время молчал, как бы пытаясь решить в уме трудную задачу.
— Нет, сэр, — ответил он наконец, — не вижу никакого сходства. Разве что в обоих случаях у мужей неопровержимое алиби.
— Значит, все-таки обратили внимание? — тихо спросил Эркюль Пуаро.
— Пуаро! Рад вас видеть! Вы-то мне и нужны. Прошу, проходите.
Эркюль Пуаро поблагодарил за приглашение.
Комиссар полиции достал из пачки сигарету, прикурил и заговорил, пуская клубы дыма:
— Мы уже почти наметили дальнейшие действия. Однако прежде, чем что-то предпринимать, я хотел бы узнать ваше мнение, мосье.
— Слушаю вас, дружище, — сказал Пуаро.
— Я намерен позвонить в Скотленд-Ярд и передать дело им. Правда, у нас есть основания подозревать одного-двух человек, но, по моему мнению, эта история прочно связана с контрабандой наркотиков. Я убежден, что бухта Эльфа была местом заранее условленных встреч.
— Согласен с вами.
— Приятно слышать. И ведь я почти наверняка знаю, кто из наших подозреваемых занимается контрабандой. Орас Блатт!
— Это тоже очевидно, — снова подтвердил Эркюль Пуаро.
— Видите, Пуаро, наши мысли текут в одном направлении. Блатт регулярно плавает на своей лодке. Порой кого-нибудь берет с собой, но чаще предпочитает плавать в одиночестве. Его красные паруса бросаются в глаза, но мы обнаружили у него и обычные белые, они были очень тщательно спрятаны. Я полагаю, что в определенные дни он выходил в море и в условленном месте встречал другую лодку или катер и забирал оттуда товар. Потом, улучив удобный момент, высаживался в бухте Эльфа…
— Да, да! — с улыбкой прервал его Эркюль Пуаро. — В половине второго. Это время вашего ленча, когда англичане все как один сидят в столовой! Остров Контрабандистов — частное владение. Отсюда следует, что посторонние не устраивают на пляжах пикники. Проживающие в отеле иногда собираются в бухте Эльфа, прихватив с собой чай, но делают это в послеполуденное время, когда там солнечно, а если хотят устроить пикник, то отправляются значительно дальше, за много миль.
— Согласен, — сказал комиссар полиции. — Поэтому Блатт спокойно выходил на берег в этот час, оставлял товар в гроте, на том высоком выступе, а кто-то другой в должное время забирал его оттуда.