Разбой

– Р-р, к-к, н-д, н-н, т-т, – бормотал сквозь усы Мельдун. – Записана, да! – звонко возразил Гифемунд. – А сложена задолго до того! Язык куда архаичнее! – Но Трейн, Хальдинг, и так далее – древнетанские имена, а не альвские! – Уделл воинственно тряхнула косами. – А если альвские имена записали на слух, как танские? – предположил Вульфгар. – Тогда Трейн – это, например, Тарэно, «Высокий», а Ронгвид – Рингванэ, «Краса зимы». – Рингванэ здесь быть не может, – сказал Мельдун. – Четыре диакритических закорючки, а, е, э, о! – Может, тут и впрямь лежит сам Трейн, конунг драугров? – Гифемунд прикоснулся к притолоке, пальцем прослеживая очертания знаков. – Т, а, р, э, н, о! Из толщи стены глухо донеслось: «Тук-таки-тук». – Мы слышали сувальдный[252]

замок, – объявил криптограф. – Или я в этом ничего не смыслю. С глубоким, низким стоном, словно исторгаемым из бездн толпой проклятых духов, дверь распахнулась. Стон продолжался несколько тягуче долгих мгновений. В нём смешались рёв исчадий бездн, никогда не виденных смертным глазом, скрежет роговых наростов на их щупальцах по стеклу, протравленному запретными заклинаниями, и находившиеся за гранью понимания смертных проклятия на мёртвых языках минувших эонов. Прежде чем стихнуть, отзвуки будто прокатились замогильным эхом по усыпанным истлевшими костями закоулкам крипт несчётных мертвецов, простиравшихся на рёсты и рёсты вглубь под поверхностью земного круга.