Разящий клинок

Отпустив извозчика, бравый гусар скрытно обошел ограду и, бросив мешавший цилиндр, ловко перебрался на задний дворик. Там, в сарайчике или конюшне, как раз и начиналось самое интересное! Именно туда похититель притащил девушку со связанными за спиною руками и кляпом во рту. Настя упиралась, извивалась и даже вполне удачно лягнула Северского в пах. Обозленный предатель в ответ ударил девчонку в живот. Несколько раз подряд… и довольно сильно. Настя скривилась и застонала… Толкнув ее в траву, Вольдемар распахнул дверь сарая, нагнулся, схватил деву за шиворот. Затащив пленницу, аккуратно прикрыл за собой дверь… Именно, что прикрыл, не закрыл… да вряд ли там, изнутри, имелся засов – к чему?

Бравый гусар быстро подобрался к сараю, приник к щели. Прислушался, всмотрелся, не забывая время от времени внимательно оглядываться вокруг. Судя по всему, в доме больше никого не было, да и вообще, сие обшарпанное строение при ближайшем рассмотрении производило впечатление заброшенного, да, верно, таковым и являлось.

В сарае было темновато, но все же Давыдов сумел кое-что разглядеть и – тем паче – услышать.

Похититель действовал нахраписто и быстро, похоже, у него совсем не оставалось времени на какие-то уговоры. Привязав пленницу к козлам для пилки дров, наделенный недюжинной силой Северский ловко сорвал с девушки куртку, а затем и блузку. Слышно было, как трещала, рвалась ткань…

Предатель ухмыльнулся, погладил вздрогнувшую Настю по голой спине… и снял со стены хлыст.

– Я не буду тебя… – тут Вольдемар добавил нехорошее бранное слово. – Хотя ты, курва, этого, верно, и хотела бы. Но ты получишь другое… То, что давно уже заслужила… Н-на!!!

С этими словами Северский размахнулся и ударил хлыстом по юному девичьему телу. Ударил хорошо, с оттяжкою, так, что кожа на спине Насти лопнула, закровила… Девушка дернулась, застонала и, наверное, закричала бы, коли бы не кляп…

Предатель не останавливался – тут же ударил еще, так же хорошо и умело… Потом еще, и еще…

– Что, курва? Совсем офранцузилась? Забыла, как тебя на конюшне пороли? Сейчас вспомнишь… Н-на!

Вот тут Денис решил, что пора вмешаться. Этот пухлорукий черт вполне мог забить девчонку до смерти. Нехорошо это, не по-мужски… не по-человечески…

Вихрем ворвавшись в сарай, Дэн ударил Северского кулаком в левый бок и ловким полицейским приемом «загиб руки за спину» уложил его наземь. Потом подумал, наклонился и ударил предателя в челюсть. Вырубил. Так, на всякий случай.

– Ну, вот! Так-то лучше будет… Да! Вас развязать, мадемуазель?

Настя затрясла головой, застонала, и Денис, отбросив ложный стыд, отвязал полуголую девчонку от козел, затем осторожно поднял, уложил в углу на сено, вытащил изо рта кляп…

– Мне больно, – всхлипнув, застонала дева. – Очень больно… ой…

Из серых жемчужных глаз потекли крупные слезы, обнаженная грудь задрожала, и Денис поспешно прикрыл девушку ее же курткой.

– Мне плохо… – тихо промолвила Настя. – Я, верно, умру…

– Нет, нет, – Давыдов успокаивающе погладил пленницу по голове. – Ты не плачь, Настена. Ну, побили, ну, больно – и что? Не умирать же от этого?

– Бо-ольно… бо-ольно… – Настя закусила губу, видно было, что ей и вправду больно, почти невтерпеж…

– Там, в доме… Там масло… оливковое… в горшочке… очень бы мне хорошо… о-ой… как же больно-то, господи-и-и… Я теперь и ходить-то не смогу… у-у-у…

Видеть стонущую от нестерпимой боли юную деву Денису было невыносимо.

– Масло, говоришь? Сейчас, принесу… Так… Этого бы связать… вот так… ага…

Наскоро связав так и не пришедшего в себя (хороший вышел удар!) Северского, Денис прихватил с собой обломок оглобли – подпереть дверь – и направился к выходу… Он и вышел уже, как вдруг краем глаза усмотрел метнувшуюся в глубине сарая тень… Обернулся… Побежал… Да поздно!

Стонавшая от боли Настя вдруг преобразилась в один миг! Потянулась и с грацией пантеры прыгнула к лежавшему на полу предателю. Схватила висевший у того на поясе нож и ловко, без всякой жалости, вонзила в сердце!

– Вот тебе, гадина! Умри!

Завидев Дениса, девчонка вмиг обернулась к нему, словно разъяренная кошка. Серые глазищи ее сверкали, в руке поблескивал окровавленный нож…

– Не подходи-и! Не подходи, барин. Убью!

– Ты – меня? – Давыдов откровенно расхохотался. – Не сможешь. Спорим, я от тебя этот ножик враз отберу?

Обманное движение… бросок… и все тот же «загиб руки за спину»…

– Ну, что, съела? Коза!

Одним движением Дэн поставил обезоруженную девушку на ноги, курточка ее распахнулась, обнажив животик и аппетитную упругую грудь с розовато-коричневыми сосочками…

Перехватив невольный взгляд Дениса, пленница томно улыбнулась и облизала губы.

– Не-не, – помня судьбу Северского, бравый гусар был непреклонен. Настя эта, конечно, девка красивая… В другое бы время и в другом бы месте, ух, и оттянулся бы! Но не сейчас. И не здесь. Да и не до того, сказать к слову.

– Я тебя, милая, пожалуй, свяжу… Больно уж ты шустрая. Давай, протяни-ка ручки…

– Бить будете, барин? – пухлые губки красавицы изогнулись в презрительной ухмылке. – Вон и хлыст. Только хоть насмерть забейте, а ничего я вам не скажу.