Размышления о богослужении

К гимну «Свят, свят, свят» из Книги пророка Исайи Церковь прибавляет слова, которые восклицает город Иерусалим, его жители, встречая входящего в него Спасителя: «Осанна в вышних! Благословен грядый во имя Господне! Осанна в вышних!» И после этого гимна священник продолжает, уже теперь обращаясь не столько к теме творения мира, сколько к служению Иисуса в этом мире: «С сими и мы блаженными силами, Владыко Человеколюбче, вопием и глаголем: свят еси и пресвят Ты и Единородный Твой Сын и Дух Твой Святый». Так в анафоре литургии Иоанна Златоуста. А в анафоре литургии святителя Василия говорится немного по-другому. «С сими блаженными силами, Владыко Человеколюбче, и мы, грешные…» Здесь молитва противопоставляет блаженные ангельские силы и грешных нас, людей. Но и мы, грешные, вместе с ними, блаженными ангелами, вопием: «Свят еси, яко воистину, и пресвят, и несть меры великолепию святыни Твоея». И дальше святитель Василий, выбирая из посланий апостола Павла, рассказывает в этой молитве всю историю евангельской проповеди. «Ты, иже сый сияние славы… на земли явися и с человеками вместе пожил, воплотился от Святой Девы, истощил Себя, принял образ раба, был сообразен телу смирения нашего, чтобы нас сотворить сообразными образу славы Твоей. Благоволил Единородный Твой Сын, будучи в недрах Тебя, Бога и Отца, родиться от жены, святой Богородицы и Приснодевы Марии, быть под законом и осудить грех во плоти Своей, да во Адаме умирающие оживотворятся в Самом Христе Твоем». Эта молитва подробно рассказывает о служении Иисуса в этом мире. «Он оставил нам воспоминания спасительного Своего страдания, которые и мы предлагаем по Его заповеди. Ибо, хотя идти на вольную и приснопамятную и животворящую Свою смерть в ночь, в которую предал Себя за жизнь мира, взял хлеб во святые Свои и пречистые руки, показал Тебе, Богу и Отцу, благодарив, благословив, освятив, преломив, дал святым Своим ученикам и апостолам со словами: Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое во оставление грехов».

В анафоре святителя Иоанна Златоуста эта молитва изложена гораздо более кратко. Здесь не рассказывается о всём земном пути Иисуса, о всём Его служении, не рассказывается так, как это сделано прямо по текстам апостольских Посланий в анафоре святителя Василия. Здесь о служении Иисуса сказано одной фразой, взятой из 3-й главы Евангелия от Иоанна. Ибо «Мир Твой Ты тако возлюбил еси, что Сына Твоего Единородного даде, да всякий верующий в Него не погибнет, но имеет жизнь вечную. Он, придя и все о нас смотрение исполнив, в ночь, в которую был предан, а вернее, Сам Себя предал за жизнь мира, взяв хлеб…» И дальше так же, как в анафоре у Василия Великого: «взял хлеб в Свои святые, пречистые и непорочные руки, благословил, освятил, преломил и дал святым Своим ученикам и апостолам со словами: Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое во оставление грехов», – громко возглашает священник. И вот мы уже в той самой горнице иерусалимской, где Сам Иисус совершает Свою Тайную Вечерю. И если в первой части молитвы анафоры мы присутствовали при творении мира Богом, то сейчас мы вмещаемся все, сколько нас ни есть христиан, в эту маленькую горницу, устланную старыми коврами, где Сам Иисус, повторяю, совершает Свою Тайную Вечерю – берет хлеб и дает его нам со словами: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое. И затем чашу по вечере, глаголя: Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя нового завета, изливаемая за вас и за многих во оставление грехов». Тайная Вечеря продолжается, и мы, каждый из нас – ее участники. Мы все собираемся вокруг Него, вокруг Иисуса – вокруг Тебя, Господи, – в этот вечер, когда Ты Сам берешь хлеб, благословляешь, преломляешь его и даешь нам со словами: «Приимите, ядите».

Златоуст обладал особыми силами, особым дарованием – всё в этих молитвах анафоры выразить чрезвычайно кратко. Он был принципиальным противником всякого многословия. В лаконичности его анафоры, как это ни парадоксально, полностью вмещается огромная, торжественная и глубоко поэтичная анафора литургии святителя Василия. И вся глубина прежних, более древних анафор, которые сохранились нам от первых веков, – в лаконичности краткой анафоры Златоуста.