Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Немедленно по получении денег я выдал на руки своим спутникам денег на подъем: 3 казакам (по 10 р[ублей]) – 30 р[ублей], переводчику 15 рублей. В дальнейшем на экспедиционные расходы общего характера я выдавал деньги под отчет переводчику Каракозову или казаку Пацану; назначил старшим в конвое урядника Каракозова, а старшим между казаками – Пацана, как заместителя старшего в конвое.

Во все время путешествия я старался довольствовать казаков за свой счет, оставляя их кормовые им в личное вознаграждение.

К 20/VII 1891 г. мы вполне изготовились в путь. Утром я выполнил официально все, что требовалось для отъезда. Не были упущены с нашей стороны и расспросы и бывалых людей о характере службы в предстоящем путешествии, о населении, курсе денег, стоимости дорогой необходимых предметов продовольствия, найме вьючных животных и пр.

Курс наших денег в Хоросане в этом году был таков: за 100 р. кредитными билетами давали 36½ туманов золотом. Персидский кран равнялся 27 копеек серебром; наша монета 20 к. серебром называлась персиянами абаз и шла по номинальной своей цене, но не всюду, а лишь в местах, близких к границе.

Наш кредитный рубль всюду стоил в 4 крана без 5 пул (7½ коп.). Наш полуимпериал (5 р.) нового чекана разменивали на 26½ – 27½ кранов. Курс на золото вообще колебался в разных частях Персии. Наем вьючных животных в горной части Хоросана – от 25 кран до 4 туманов за подъем и суточную перевозку 1 харвара (6-и пудов). Опытные торговцы, побывавшие в приморских частях Север[ной] Персии и в Хоросане, высказали также советы: в Гязи, а вообще, в Мазандеранской и Астрабадской провинциях не следует пить воду и кушать фруктов, особенно сладких, и не есть масла (коровьего в сыром свежем виде). Предупреждали, что в городах Астрабаде, Шахруде, Нишпуоре, Себзеваде водится много клопов, по-персидски «шабгяз», укушение которых крайне болезненно. Следует для отдыха и ночлега останавливаться в палатке и на зеленой траве, а не вблизи развалин или вообще вытоптанного места.

Из г. Асхабада я выехал 20/VII 1891 г. Поезд на п. Узун-Ада отходил вечером. Погрузились мы (5 чел и 5 лошадей) заблаговременно в предоставленный нам вагон. Вечером на вокзале меня очень мило проводили офицеры-сослуживцы по штабу области, а также капитан Шиманович и мой сожитель Л.И. Цимбаленко. Полковник Андреев (нач[альник] Закаспийской] ж[елезной] д[ороги]) любезно предложил на ночь мне лично поместиться в отдельном купе вагона II класса (I класса ходят только в исключительных случаях). Казаки погрузили в тот же вагон свои вещи, где и наши лошади. По их словам, так и получше: «Хотя и темно, да все при себе». Последние добрые пожелания, и поезд помчал нас на запад к Каспийскому морю.

На остановках я постоянно заходил проведывать своих спутников. От всех хлопот, особенно за последний день, какой-то сумбур в голове. Рад доброму пожеланию Алексея Николаевича, переданному мне на вокзале через личного адъютанта А.В. Попова с позволением писать ему и частные письма. В душе я не так спокоен, а то как будто и равнодушен к будущему. Что Бог пошлет впереди?! Этими вопросами как-то не особенно волнуюсь.

Ночь на 21/VII прошла благополучно. Из Кули-Арвата я телеграммой в Казанджик просил командира железнодорожной роты (кап[итан] Курдюмов) оставить в роте обед для моих людей. Фуража взял на три дня, сена на два: на дорогу хватит.

В Казанджике мои казаки отлично пообедали. Со ст. Молла-Кары я дал знать в п. Узун-Ада командиру роты (кап[итану] Котову) о приезде и просил приютить на одну ночь. Котов любезно встретил нас по прибытии в порт Узун-Ада на вокзале. Ночью было очень трудно выгрузить лошадей, и мои казаки заночевали в вагоне. Меня офицеры железнодорожной роты пригласили в свою компанию ужинать, где мы весело провели вечер.

Утром 22/VII выгрузили лошадей и вещи; коновязь разбили подле платформы. В этот день в гарнизоне п. Узун-Ада было торжественное молебствие по случаю царского дня. Мои вещи было трудно разбирать, а в кителе идти неловко, а потому я не пошел. После полудня промяли застоявшихся лошадей, сделав проездку верхами с подполковником Брюнелли (штаб-офицер 1^го

Зак[аспийского][железнодорожного] батальона). По возвращении ходил купаться в море: редко испытываешь такое удовольствие. В этот день был семейный праздник у одного из офицеров гарнизона (пор[учик] Чоглоков), и собралось большое общество с дамами, где я и обедал. Казаков моих прекрасно разместили в роте. Поручик разыскал для нас в путешествие уксусной эссенции и фруктовой (лимонной) кислоты. Это крайне важно в этом крае.

В 4^h 30^m стали грузиться на пароход «Туркмен», который только что вернулся с севера, их порта Александровского с тремя старшими начальниками управляемой области (артиллерист, интендант и медицинский инспектор), ездившими туда раз в год для инспекции. В 6^h вечера после маленькой суеты с вещами, я распростился с любезным хозяином дома и его гостями, которые проводили меня до пристани. Взял из местного склада на 6 дней сена и на 3 дня овса. Интендант области не позволил мне заплатить.