Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Итак, вопрос смычки с врагами гоклан разрешился для нас самым желательным и чудным образом. Теперь каждое кочевье канъюкмазов и других юмудских таифе старались друг перед другом в самом лучшем приеме нас у себя. За сутки уже давали знать в соседнее таифе, где надо мне предоставить ночлег. Я решил поэтому завтра же двинуться дальше, не теряя времени, так как наступал период откочевки на север, в зимние стоянки, а мне важно было видеть главные и руководящие жизнью Юмудской степи таифе с их влиятельнейшими главами. Ночью я все-таки проверил бдительность наших часовых. Заснул под утро. Много красивых ковров и паласов в моей кибитке, но, к сожалению, много и блох.

Ночь прошла благополучно. Обычный крик животных и оживление с восходом солнца заставило подняться утром 24/XI 91 г. рано. Лошади наши[паслись] на подножном корму еще до восхода солнца, и я дал им возможность поесть сочной травы. Приготовили обед. За все оказанные мне услуги я хорошо заплатил. Удовольствие таким результатом было полное, но я же был и первым русским чиновным лицом, проникшим в эти недоступные места! Простились с населением кочевья самым дружеским образом, причем старшина и любопытные провожали нас гурьбой несколько верст…

В 2^h48^m

дня[24/XI 91 г.] мы прибыли в аул таифе Игдыр. У кибитки старшины (Каим-меса) меня встретила его жена с хлебом и солью и остальные обитатели аула с громкими приветствиями: «Добро пожаловать!» (Хош гельды! Хош гельды!); очень рады приезду русского. Несколько погодя, женщины принесли слоеный (на коровьем масле) хлеб и рассказали, что еще вчера игдырцы ждали моего приезда, приготовив мне кибитку. Надо сказать, что еще на пути от кочевья канъюзмач нам встретились 4 вооруженных всадника (3 каджуха и старшина таифе Наалгач). Они привезли мне поклон от каджуха Таган-хана (или Ага-хана, моего знакомого еще с августа месяца по рекогносцировке побережья) и все приветствовали меня весьма доброжелательно. Они рассказали, что в настоящее время каджухи и канъ-юкмазы в ссоре, и что они посланы с целью примирения, взяв с собою одного хаджа (святого человека) посредника и старшину таифе татар. Проводили меня несколько времени, а затем дали понять, что им надо торопиться к канъюкмазам. Я, конечно, их отпустил, поблагодарив за любезность. Старшина таифе Татар (Наалгач), однако, задержался и, идя рядом со мною, громко обратился ко мне с речью:

– Баяр! Видел ли ты, как хороша эта земля?! Отчего же не возьмет ее Ак-Падишах? Вас, русских, мы встретили бы с хлебом и солью. Добро пожаловать! Очень. Очень рады приезду настоящего русского! Нам не надо персиян! Идите вы к нам!

Я тепло благодарил этого видного богатыря-старика со смелым и умным лицом. Сказал, что рад видеть такое доброе отношение к русскому имени и передам все это Ярым-Падишаху (пол-царя, так зовут в Средней Азии полномочного губернатора или генерал-губернатора). Распростились со стариком, и он ускакал догонять своих спутников.

От канъюкмазов меня до половины дороги провожали Худай-оглы и двое всадников (один из них таифе Эймар). По прибытии в кочевье[таифе] Игдыр, я отпустил их домой с благодарностью за внимание, дав по 6 кран каждому. Они ускакали, громко прославляя приход русских людей к ним в гости.

Наш ранний приезд в аул был равносилен дневке. Игдырцы немедленно привезли сухой травы для наших лошадей и топливо для варки пищи. За все это они немедленно получили и деньги, не отказываясь, ибо доставка двро и сена нелегка в степи.

Аул агдырцев расположен в две линии (от Уч версты до 1½ вер. вглубь) за древним арыком, который здесь отстоит в 1½ с лишним версты от р. Гюргени. Лес – по ту сторону р. Гюргени (верстах в 3-х или 4-х). следовательно, надо съездить га реку в лес за дровами с риском[для] жизни. Наглядно убеждает расположение аулов в том, что туркмены истинные военные люди. Чтобы дойти до их кибиток, надо пересечь реку, для переходя недоступную благодаря глубокому обрывистому руслу, исключая нескольких мест (олунов); за рекой наступающий встретить древний вал (стену) и арык (ров). Арык имеет 10 сажень ширины по дну и над ним (к стороне реки) возвышается вал на 2–2½ сажени высоты, а к стороне степи – на 1½-2 сажени. По арыку свободно и совершенно укрыто могут передвигаться конные или пешие отряды обороняющегося. Таким образом, персияне, перейдя при наступлении где-либо реку, могут попасть в положение афганцев в сражении с нами при Таш-Кепри на р. Мургабе в 1885 г.[174] В стремительности нажима в бою и в инициативе действий со стороны туркмен и сомневаться невозможно. Наступать же на туркмен степью, переправившись у кр. Ак-кала, персияне не решатся, не имея с собою запаса воды, сена и всякого продовольствия, ибо туркмены отрежут их от реки, как только они продвинутся вглубь страны. В этом и заключается тайна независимости этого разбойничьего таифе туркмен от фактической зависимости персидских властей.