Разворот на восток

Год назад из Англии на их семейную ферму пришло сообщение, что майор Пит Гроббелаар и сержант Геерт Гроббелаар пропали без вести – скорее всего, погибли, сражаясь на Восточном фронте за Великую Германию. Потом Гитлер обратил Третий Рейх в сатанизм, и связи между Южной Африкой и бывшей Метрополией оказались разорваны, ибо даже вожди Национальной партии не пожелали поддерживать контакты с исчадием ада. Поэтому, когда по радио сообщили о перевороте в Кейптауне и объявлении диктатуры ветеранов, никто из Гроббелааров не подумал, что временным президентом (нет ничего более постоянного, чем временное) стал их сын, муж и отец. Они подумали, что это случайное совпадение (как будто в Южной Африке есть еще один Пит Гроббелаар) или даже мистификация русских, давших своему агенту имя их покойного родственника. Ведь настоящий Пит ни за что не связался бы с большевиками, которых, хоть они пока не сделали бурам ничего плохого, в Южной Африке не любили лишь чуть меньше чем англичан. Британские завоеватели были злом привычным, давно известным, и в сравнении с большевиками, желающими уравнять между собой буров и кафров, казались почти своими.

Но все это разом померкло, когда перед обитателями фермы встал тот, кого они совсем недавно считали покойником, и улыбнулся во все тридцать шесть зубов.

– Отец! – выкрикнул Пит-младший, и с этого момента все вокруг завертелось.

На этот крик на крыльцо дома выскочили мать внезапно объявившегося потеряшки Астрид, супруга Констанция, держащая на руках трехлетнего бутуза Алекса, и застенчивая десятилетняя дочь Сильвия. И, о чудо, среди солдат, одетых в незнакомую обитателям дома форму, еще один оказался Геертом-младшим, а несколько других были опознаны как парни с соседних ферм, завербовавшиеся во Второй Блумфонтейнский полк и сгинувшие безвестно вместе с майором Гроббелааром. На фоне всей этой суеты почти незамеченным прошло появление премьер-министра Южно-Африканского Союза фельдмаршала Яна Смэтса и еще одного человека в военно-морском мундире иностранного адмирала.

– Вот видите, мистер Ларионов, – со вздохом по-английски сказал Ян Смэтс своему спутнику, – на радостях о нас совсем забыли.

– Это хорошо, что на радостях, мистер Смэтс, – ответил его собеседник. – Приятно смотреть на чистое неподдельное счастье тех, кто уже мысленно похоронил близких людей, а потом обнаружил их живыми и здоровыми.

– Это они еще не знают о головокружительной карьере минхера Пита из фронтовых майоров во временные президенты, – хмыкнул Ян Смэтс. – И как это вам только в голову пришло – выдвигать в первые ряды человека без всяческого политического опыта?

– Политический опыт – дело наживное, – парировал адмирал Ларионов, – а вот лидерские качества у нашего друга Пита имеются от рождения. Он способен повести за собой людей не только в бой, но и через ту грань бытия, что отделяет зло от добра. Для вашей несчастной страны это сейчас предмет первой необходимости. Век сейчас не восемнадцатый, и даже не девятнадцатый, уровень технологического развития и международная обстановка меняются быстро, и если ваша страна пойдет «путем отцов», то лет через шестьдесят крах ее будет неизбежен.

Фельдмаршал Смэтс пожал плечами и произнес:

– Когда минхер Пит сказал, что ваш вождь Сталин добился у короля Георга предоставления нам независимости без всяких условий со своей стороны, то я ему сначала не поверил. А как же наши золото и алмазы, которые манили к себе англичан как кота валерьянка? Неужели это такая роскошная плата за то, что четыре сотни бурских парней год отвоевали под вашими знаменами? За англичан на протяжении почти четырех лет воевали двадцать тысяч африканеров, но если бы не особые обстоятельства, они в нашу сторону даже бы не почесались. А тут все и сразу.

– Золото и алмазы у нас есть свои, – пожал плечами адмирал Ларионов, – вашему государству для поддержания штанов они нужнее. Хотя я бы посоветовал вам на вырученные деньги развивать собственную индустрию, и не надеяться на то, что алмазное счастье будет вечным. Люди вы, буры, неглупые, к тому же трудолюбивые и не боящиеся браться за то, что другим покажется невыполнимым. Со своей стороны, мы можем подсказать, чего делать нельзя ни в коем случае, а вот нащупывать правильный путь вам придется самостоятельно. В таких условиях накладывать на вас какие-то путы и ограничения, вроде обязательности «демократического пути развития», было бы смерти подобно. Если люди в своей массе предубеждены негативным образом, как немцы перед пришествием Гитлера к власти, то так называемые «свободные выборы» могут привести в ад, из которого уже не будет выхода.

– Именно поэтому вы посоветовали ввести у нас так называемую диктатуру ветеранов? – хмыкнул Ян Смэтс. – Вам не кажется, что это возврат в девятнадцатый или даже восемнадцатый век, когда определять политику государств позволялось только сливкам общества?