Разворот на восток

По этой же причине и нам самоуспокаиваться тоже нежелательно. Раз в сто лет может выстрелить и незаряженное ружье… Путь решения был найден простой. Танковые и артиллерийские подразделения корпуса остались на полигонах и в полевых лагерях совершенствовать боевое мастерство, а мотострелковые подразделения я решил развести по блокпостам, чтобы в час «Ч» никого не впускать и не выпускать из города, а также отсечь доступ к центру со стороны окраин. А там будет видно. Времена сейчас суровые: если человек «при исполнении» говорит: «стой, стрелять буду», – то лучше стоять и не возмущаться, ведь ни один даже самый строгий суд не осудит человека с ружьем, если тот всего лишь неукоснительно выполнял уставы, а также приказы вышестоящих командиров и начальников.

По ходу подготовки к операции прояснилась еще одна местная проблема, которая, с одной стороны, нас впрямую не касалась, а с другой, это еще как сказать. В городе и окрестностях свирепствовал самый махровый криминал, причем совсем не местного происхождения. Как оказалось, в эвакуацию подались не только заводы и фабрики, а также партийно-административные начальники, но и разного рода воры, бандиты, карманники и домушники. Вот вам и сказка о самом идеальном в мире «сталинском порядке»… Форточники лезут в окна средь бела дня, карманники тянут у людей продуктовые карточки прямо в очереди за хлебом, после наступления темноты людей грабят чуть ли не прямо под окнами Дома Советов.

Если днем порядок в городе еще как-то контролировали постовые, то ночью советская власть в Алма-Ате отсутствовала напрочь. В то время когда взрослые мужчины призывного возраста должны быть либо в армии (ибо демобилизацию еще даже не начинали), либо в цехах заводов и фабрик, Алма-Ата была заполнена праздношатающимися здоровыми лбами, и у каждого в кармане имелась справка, что данное существо страдает тяжелой и неизлечимой болезнью. Нельзя сказать, что с этой публикой не боролись, но в связи с войной штаты рабоче-крестьянской милиции пребывали в значительно урезанном виде, и ловить эту публику было практически некому. Когда товарищ Санаев пришел в местный наркомат внутренних дел представляться и предъявлять свои полномочия «копать от забора и до обеда», об этом ему рассказал нарком Богданов.

Впрямую местные товарищи помощи не просили (да и ничем мы не могли им помочь, ибо мотострелки и танкисты плохо подготовлены к борьбе с бандитизмом), однако Колю Бесоева эта ситуация раззадорила. Так ведь и киношный Шарапов тоже был его коллегой, фронтовым разведчиком.

– Истребить это явление совсем мы не сможем, – сказал он генералу Богданову, – такое не в наших силах. А вот изрядно проредить бандитов, ликвидировать самых дерзких и заставить остальных потерять кураж – вполне возможно…

И тут мы узнали, что за то время, пока мы на фронте ломали Третий Рейх, тут, в тылу, тихо и незаметно скончалась еще одна троцкистская заморочка, в свое время изрядно попившая крови у законопослушных советских граждан. Я имею в виду сказку о «классово близких» уголовниках. Теперь участие в организованных преступных сообществах – это статья подрасстрельная, но гораздо чаще наравне с пленными эсэсовцами, галицийскими и прибалтийскими «борцами за свободу», изменниками родины и прочими крайне неприятными людьми суды выписывают организованному уголовному элементу по пятнадцать лет «особо строгого» режима, что означает каторжные работы на особо неприятных рудниках. А если кого-то из них пристрелят, застигнув на месте преступления, то никаких последствий для того, кто стрелял, это не влечет. Дикие предки наших правозащитников сейчас лес пилят или работают расхитителями социалистической собственности, а после все равно пилят лес, но уже по уголовной статье.

В основном наши парни занялись ночной «ловлей на живца». Впереди по темной улице бредет какая-нибудь соблазнительная приманка: влюбленная парочка или там подвыпивший богатенький буратино, а чуть позади, скрываясь в тени дерев и избегая освещенных мест, тихо, как призраки, идут ловцы. Обычно это один местный опер для соблюдения блезиру, и две пары корпусных разведчиков, обученных скоротечным огневым контактам. У любителей ночного гоп-стопа не оставалось шансов. Выживших в скоротечных столкновениях бандитов подвергали жесткому военно-полевому допросу с применением спецпрепаратов, после чего по выявленным адресам и явкам в сопровождении сотрудников внутренних дел выезжали группы автоматчиков со штурмовой подготовкой. А с этими ребятами даже спорить смертельно опасно, а не то что вступать в драку. В дневное же время наши разведчики работали по тем местам, где обычно пасутся карманники, ибо у настоящего разведчика глаз – алмаз. И дневная охота приносила тот же неизменный успех, что и ночная.