Разворот на восток

После того как было разгромлено несколько «малин», местные бандиты сначала притихли, а потом стали покидать это гиблое место. Помимо понятного желания очистить место своей дислокации от преступного элемента, мы лишали наших потенциальных оппонентов в грядущем споре за будущее страны возможности использовать криминальный ресурс в своих интересах. А то среди местных начальников еще не вымерли динозавры ленинского разлива, которые сидели вместе с уголовными по царским тюрьмам и каторгам, и в силу того замаранные связями с криминалитетом. Старые большевики, итить их за ногу, воспринимающие бандитов как таких же борцов с проклятым царизмом. А Сталин, значит, этот отживший режим возрождает – а потому «ату его, ату».

Дни летели за днями, и вот из Москвы от «товарища Иванова» пришел предварительный сигнал «Приготовиться», а потом грохнуло совместное постановление Верховного Совета СССР и Совнаркома о внесении изменений в Конституцию 1936 года по части национально-территориального деления СССР. И первым таким изменением «по многочисленным просьбам трудящихся» стало упразднение Казахской ССР, которая разделялась на казахскую автономию (столицей которой снова была назначена Кызыл-Орда) и области с преимущественно русским населением, присоединяемые к территории РСФСР. В тот же день в Алма-Ату из Москвы прилетела команда усиления во главе с всесильным Лаврентием Павловичем, но процесс ликвидации имитации государства обошелся без эксцессов.

Люди, которые могли бы предпринять хоть какие-то действия, были запуганы как нашей мрачной славой на полях сражений, так и предыдущими жесткими действиями по очистке города от криминала, поэтому, увидев на улицах БМП и автоматчиков в камуфлированных зимних полушубках, втянули языки в задницу и послушно переместились куда было указано: кто в Кызыл-Орду, в состав Совнаркома новой автономии, а кто, в качестве подследственных – в подвалы местного управления НКВД. А то местным казахским наркоматом госконтроля заведовал ценный национальный кадр с дипломом журналиста и опытом партийной работы, и как только московские товарищи начали трясти его хозяйство, из него полезло несуразное, и не только по части местечкового национализма. Так что у местных товарищей все приключения еще впереди, и те деятели, которые думают, что легко отделались, еще пожалеют об этом заблуждении. Но это уже не наше дело.

29 ноября 1943 года, 11:15. Токио. Главный Штаб Объединенного Флота Японской Империи, Кабинет главнокомандующего.

Присутствуют:

Главнокомандующий объединенным флотом – адмирал Исороку Ямамото;

Офицер для особых поручений – капитан первого ранга Минору Гэнда.

Вернувшись из вояжа в Советский Союз, Минору Гэнда сразу же отправился на доклад к адмиралу Ямамото. Все его путешествие до Москвы, а потом обратно, заняло без малого два месяца – это была почти половина того срока, который главком японского флота отводил на подготовительный предвоенный период. И вот он снова в том кабинете, откуда когда-то отправился в путь. Произнесены все ритуальные приветствия и отбиты все положенные в подобных случаях поклоны…

– Исороку-сама, – сказал Минору Гэнда, протягивая своему главнокомандующему тонкую черную папку, – вот тут послания и от большевистского императора Советской России господина Сталина, и от госпожи Антоновой, главного политического советника пришельцев с той стороны времени.

На лице адмирала Ямамото, как и положено настоящему японцу, не дрогнул ни один мускул.

– Вы, Минору-сан, встречались с ними лично? – спросил он у своего посланца.

– С госпожой Антоновой я действительно разговаривал лично, – ответил Минору Гэнда, – а для господина Сталина встреча со мной оказалась неинтересна. Ведь я всего лишь посланник, курьер без права собственного голоса, который привез в Москву предложение нашего Божественного Тэнно и должен был доставить обратно ответ. Зато я задержался, чтобы лично посмотреть их так называемый Парад Победы, и по поводу увиденного у меня имеются отдельные соображения.

Адмирал бегло просмотрел написанные по-английски послания, в которых, как ему представлялось, излагалась воля всемогущих богов. По мере чтения бумаг он все отчетливее понимал, что все складывается даже лучше, чем можно было желать. Необольшевистская Россия (ибо правят в ней уже совсем не те большевики, что два года назад) совсем не желает разрушать страну Ниппон и истребить весь японский народ. Такие иррациональные порывы скорее были свойственны покойному Адольфу Гитлеру, недавнему союзнику Страны Восходящего Солнца по антикоминтерновскому пакту. По замыслу советских стратегов, Япония должна капитулировать, не понеся значительных потерь мирного населения, и без разрушения ее промышленной мощи – и тогда для японцев вообще и Божественного Тэнно в частности возможны самые благоприятные варианты развития ситуации.