Редберн: его первое плавание

Он был зелёного цвета и с двух сторон имел жалюзи, а с одной стороны – два застеклённых пояса, отчего был похож на небольшую прохладную летнюю веранду или аккуратную деревянную беседку в конце тенистого садового переулка. Был бы я капитаном, то посадил бы виноградные лозы в ящиках и разместил бы их так, чтобы наполнить этот нактоуз, или посадил бы внутрь канареек, и получился бы птичий вольер. Удивительно, что рукой, обладающей тонким вкусом, можно передать разный характер при помощи самых посредственных вещей. Не стоит мне опускать и описание руля, который был новой конструкции и находился в особом почёте у капитана. Это была сложная система винтиков, колёс и шпинделей, целиком из полированной меди и выглядевшая временами как печатный или ткацкий станок. Матросам, однако, он очень не нравился из-за травм, которые происходили с их неблагоразумными пальцами, зажатыми между винтиков и других запутанных приспособлений. Кроме того, иногда во время штиля, когда внезапные волны поднимали судно, руль накренялся и раскручивал рулевого, вращая его, как Иксиона, и часто причиняя ему серьёзную боль, производя своего рода ломку на колесе.

Бочка с провизией, будучи своеобразным морским буфетом или, скорее, холодильником, в котором хранился недельный запас солёной свинины и говядины, также заслуживает замечаний. Она была частью постоянной мебели квартердека. Имея овальную форму, она была скреплена по кругу обручами из цельного позолоченного серебра с позолоченными полосами, снабжёнными позолоченными винтами и позолоченным замком, богато гравированным. Бочка создавала курительное место капитана, куда он взгромождался, надев китайскую кепку на свою голову и сжимая своими белыми собачьими зубами ароматную «гавану». Вы заполучили много основательного комфорта, капитан Риг!

Затем великолепный штурвал! Гордость и слава всей судовой компании, находящийся под постоянным уходом и лаской любимого повара, чьей обязанностью было сохранять его полированным как заварной чайник, и он был объектом восхищения отдалённых пассажиров третьего класса. Словно отдельный кабинет, он стоял целиком посреди квартердека, сияя медными звёздами и разнообразными ромбовидным кусочками облицовки из красного и атласного дерева. Это была гостиная капитана, и старший помощник-секретарь в барных нишах держал бумагу и карандаш для заметок.

Я мог бы продолжить, рассказав о кушетке, используемой офицерами в качестве своеобразного дивана, и дудочной рейке вокруг грот-мачты, присовокупив рассказ о маленьком ящике с зелёным холстом, где маленькая белая собачка с синей лентой вокруг шеи, принадлежавшая дочери владельца дока, привыкла совершать свои самостоятельные утренние прогулки и дышать воздухом на этом маленьком кусочке нью-йоркской лужайки для игры в мяч.

Глава XXVI

Матрос – это мастер на все руки

Поскольку я начал изучать свои матросские обязанности и показал проворство в лазании по верхам, то матросы, как я заметил, стали относиться ко мне с несколько большим уважением, впрочем, нисколько не расслабляясь в своём характере определённого профессионального превосходства. Простое знание названий снастей и самостоятельное ознакомление с их местоположением, так чтобы можно было схватить их в самую тёмную ночь, выпускание и сворачивание холста, рифление топселей и перемещение скоб, – всё это, конечно, формирует ту обязательную часть призвания моряка и дела, которым он преимущественно занят, но все эти способности, обычно вскоре приобретаемые новичком, ценятся намного ниже в сравнении со многими другими, имеющими значение для «умелого матроса».

Что я знаю, например, об ударе брам-стеньги и отправке её вниз на палубу во время бури? Могу ли я развернуться в юферсе или в одобряемом навигационном стиле задвинуть схваченную опору? Что я знаю о «процессе засаливания окорока», «взятии Бёртона», «затягивании тормоза», «очистке грязного клюза» и других неисчислимых сложностях?

Главное в настоящем матросе – ответ на особый вопрос, насколько он хорош как плотник или слесарь. Действительно, это требует значительно большей ловкости и намного больше разнообразных талантов.

В английском торговом флоте мальчики проходят обучение в море с семи лет. Большинство из них сначала становится ньюкаслскими угольщиками, где они видят большую серьёзную каботажную службу. В старой копии «Писем Джуниуса», принадлежащей моему отцу, я, помнится, прочитал, что уголь, доставляемый в лондонский Сити, мог быть вырыт в Блэкхите и продан за полцены, которую лондонцы тогда платили за него, но правительство не потерпело бы открытых шахт, так как они разрушили бы большой питомник британских моряков.